на краю галактики. Но это была планета боли. Дикие и голодные хищники становились жертвами ещё более диких и голодных собратьев. У этой планеты не было спутника по этому, в отличие от земли, которая двигалась по своей оси под одним и тем же градусом, эта планета двигалась хаотично. Зима мгновенно сменяла лето и наоборот. День и ночь путались между собой. Разумной жизни не было. А та, что была, сводилась только лишь к способу пропитания и выживания. Ресурсы корабля заканчивались. Все кто был на нём неминуемо падали в бездну безумия. Но его отец знал, что у него лишь один способ, что бы спасти сына. Один. Когда в очередной раз его команда высадилась на планете что бы пополнить запасы продовольствия. Он, не колеблясь, отвёл своего сына в разведывательный шаттл, который мог существовать автономно. Погрузил Крамирана в режим гибернации и, собрав всю энергию, что была на основном корабле, ввёл координаты земли, выпустив челнок в открытый космос. Тем самым обрекая себя и остальной экипаж на погибель.
В пути, Крамиран, несколько раз выходил из режима сна. За это время он вырос и окреп, а главное впитал всю мудрость своего народа. Но одиночество и тоска по отцу сводила его с ума. У него не было матери. Его взрастили искусственно и вложили всё прекрасное, что было в его народе. И всё же он отличался. Его отец знал всю силу человеческой природы, поэтому поместил в него и часть того материала что остался от опытов на земле. Именно поэтому ему было так тяжело. Человеческие эмоции могут дать невероятную силу, но могут и разрушить изнутри любого.
Крам надеялся, что когда доберется до царства трёх планет, он увидит великолепный и технологический мир. Ведь отец всё время твердил, что эти планеты полны изобилий жизни и в особенности своими ресурсами. Он надеялся, увидеть себе подобных, а в итоге, не обнаружил абсолютно никого.
Из трёх планет выжила лишь одна. Отец говорил, что на ней получились самые слабые существа. Но они были умнее остальных — подобных, созданных на других планетах.
— И к чему это всё привело…, — размышлял Крам.
Одна маленькая планета вместо трёх. И всё же она была прекрасна. Там среди звёзд. Среди скопления солнечных систем и планет в них, не найдется ни одной что была бы красивее земли. И тогда Крамиран понял, что его цель, его миссия возродить былое величие. Он станет царём земли на веки и навсегда! А затем, когда дело будет сделано, здесь на земле, есть ещё одно место, которое он намеривался посетить.
Спустя двое суток, он вдыхал свежий утренний воздух. Борозды от падения его корабля уже заросли деревьями. Водная гладь на озере казалась безмятежной. Тут же стая мелких птиц пересекла горизонт. Ветер задевал деревья, и они отвечали ему в ответ шелестом молодых листьев, просыпающихся после зимы.
Это было опасно, но он должен был снова попасть внутрь корабля и забрать то, что поможет ему. Иначе никак…
Ему пришлось нырнуть несколько раз, прежде чем он отыскал вход. Безжизненный корабль покоился на дне этого озера много лет. Подплывая к входному отсеку, Крамиран приложил руку к металлу. И уже через некоторое время корабль освещал спокойное и холодное дно.
Входная дверь словно растворилась, оставив вместо себя тонкий голубоватый слой, через который не просочилось ни капли воды. И наконец-то за долгие годы он вступил на корабль, который по сути своей заменил ему родной дом. Сколько воспоминаний. Он шёл, проводя рукой по его внутренним стенам.
Батареи хотя и были изрядно истощены, оказались в полном порядке, что приятно удивило его. Система безопасности тоже. Но время играло против него. Крамиран провёл рукой по объекту, внешне напоминающее зеркало. Оно тут же исчезло, оголив содержимое небольшого помещения.
— На месте, — ухмыльнулся он. После этого он взял два предмета, размером не больше яблока. Осмотрев их со всех сторон, Крам добавил: — Превосходно! И тут же не теряя времени, убрал их в костюм. — А теперь ещё кое-что!
***
По мере того как они шли, Вернер стал замечать что деревья и растительность окружающая их увядает. Земля становится суше буквально на глазах. Впереди образовался туман застилающий горизонт. И вдруг его нога вступила на голую землю. Никакой травы или насекомых. Он резко остановился и поднял голову вверх.
— Что произошло? — спросил Тан.
— Слышите? — прошептал Вернер.
— Нет. — ответила Уна, также посмотрев вверх.
— Ну, хоть что ни будь? — продолжал Вернер Ройс.
— Ничего не слышно, — добавил Мирра. — Что стряслось?
Вернер молчал. — Тишина. Не слышно ни птиц. Ни шелеста деревьев. Вообще ничего!
Это встревожило всех участников похода.
— Мы должны продолжать путь, — буркнул Акора. — Здесь нельзя задерживаться.
И они снова оказались в дороге. Ступая осторожно, каждый вслушивался в окружающий их мир, окутанный туманом. После того, как Вернер впервые вступил на эту сухую землю, больше никто из них не увидел не одной травинки. Создавалось впечатление, будто бы они оказались в месте, где царствует одна только смерть. Им пришлось отдыхать в тумане, есть в тумане, а вокруг была лишь безжизненная земля. Герои стали волноваться о том, в правильном ли направлении они по-прежнему идут.
Смеркалось, и Мирра уже подумывал, что им придётся остаться заночевать, прямо по пути. Но неожиданно туман стал исчезать. С каждым мгновением они могли посмотреть всё дальше и дальше. Но лучше бы они оставались во мгле.
Куда бы ни упал их взор. Как бы далеко они не вглядывалась. Всюду была лишь земля. Земля, в которой нет жизни.
— О боги, — произнесла Уна, приложив ладонь ко рту.
— Что же тут произошло? — удивился Тан.
— Это последствия! — горько выдохнул профессор Ройс.
— Последствия чего? — с удивленным взглядом спросил Акора.
— Алчности и гордыни! — печально ответил профессор.
Акора медленно повернулся по своей оси и из его глаз потекли слезы. Он неожиданно вспомнил, как когда то проезжал где то неподалеку. Эта картина так четко проявилась у него в голове, будто это было вчера. Обрывки памяти постепенно возвращались, оставляя дикое жжение у него в груди. — Мой дом,… Что же с ним стало?!
***
Солнце спрятало свои лучи, уступая место на небосводе луне, которая, не теряя времени уже полноправно овладела землей. Крам вышел из леса на пустое поле. Перед ним стояли высокие стены Анамута. Небо было на удивление чистое. Практически безоблачное. В свете луны было всё хорошо различимо и видно. Но он не боялся того, что может быть замеченным. Он неторопливо шёл вперед, вкушая
