- Что это за номер? – поинтересовался Морелли.
- Новый номер телефона в машине.
- В «бьюике»?
- Нет. Рейнжер дал мне новую машину.
Молчание.
- Какую машину на этот раз? – наконец спросил он.
- Бумер.
- На нем есть регистрационный номер?
- Да.
- Фальшивый?
Я пожала плечами: - На вид не похоже, что фальшивый.
- Доведет тебя до суда.
- Слышно что-нибудь о Марке Стемпере?
- Нет. Думаю, он играет в «дурака» с твоим дядей Фредом.
- А как насчет Лауры Липински?
- Исчезла с лица земли. Покинула дом в четверг, накануне исчезновения твоего дяди.
Отлично совпадает время, чтобы попасть в тот мусорный мешок.
- Спасибо. Это все, что я хотела. Честь имею.
Я покатила к парковке у «Гранд юнион» и проехала в конец пассажа, где располагался банк. Там припарковалась на безопасном расстоянии от других машин, вышла из «БМВ» и поставила сигнализацию.
- Ты не хочешь, чтобы я осталась в машине на случай, если кто-то будет ездить вокруг с бомбой на заднем сидении, выискивая место, куда ее сунуть? - поинтересовалась Лула.
- Нет необходимости. Рейнжер сказал, что машина на сенсорах.
- Рейнжер дал тебе машину с сенсорами? Даже у главы ЦРУ не имеется машины с сенсорами на бомбу. Я слышала, его снабдили палкой с зеркальцем на конце, чтобы заглядывать под днище.
- Не думаю, что это что-то на уровне космического. Мне показалось, что это просто детекторы, срабатывающие от движения, прилаженные к днищу.
- Черт, хотелось бы мне знать, где он их достал. Наверно, темной ночкой ограбил губернаторский особняк.
Я уже начинала чувствовать себя постоянным клиентом банка. Сказала «привет» охраннику на входе и помахала Леоне. Потом поискала Шемпски, но его поблизости не было, а его кабинет пустовал.
- Он ушел на ланч, - сказал охранник. – Сегодня раньше, чем обычно.
Не беда. Мне подавала знаки Леона, махая «иди сюда»!
- Я читала о тебе в газете, - сообщила она. – Там написали, что в твою машину подложили бомбу!
- Ага. И потом на нее сверху упал мусоровоз.
- Это было здорово, - поделилась Лула. – Еще то дерьмо.
- Черт, со мной вот никогда ничего интересного не происходит, - запечалилась Леона. – Никакую бомбу в машину не подкладывают или что-то еще.
- Ты же работаешь в банке, - напомнила я ей. – Это так круто. И у тебя детишки. Дети – это самое лучшее.
Ладно, насчет детей я немного покривила душой. Я не хотела, чтобы она расстраивалась. Я имею в виду, что не всем же нам повезло завести хомяка.
- Мы пришли посмотреть, нет ли у тебя тут каких-нибудь подозрительных личностей, здесь работающих, - пояснила Лула.
Леона посмотрела на нас испуганно: - В банке?
- Ну, возможно «подозрительные» не то слово, - успокоила я ее. – Не может ли кто здесь иметь связи с людьми, не совсем законопослушными?
Лена закатила глаза.
- Да почти все. Марион Беддл была Гризолли до того, как вышла замуж. Вы знаете же Вито Гризолли? И еще Фил Зак в ипотечном отделе живет рядом с Си Бернштайном, адвокатом, которого просто лишили практики за нелегальную практику. У охранника брат в Рауэй сидит за кражу со взломом. Хочешь, чтобы я продолжила?
- Давай подойдем с другого боку. Есть здесь кто-нибудь, кто выглядит слишком преуспевающим для такой работы. Знаешь, у кого, типа, появилось слишком много денег? Или кто-то отчаянно нуждающийся в деньгах? Кто любит азартные игры? Или дорогие наркотики?
- Хмм. Трудный вопрос. У Энни Шуман больной ребенок. Что-то с костями. У нее много счетов от докторов. Парочка народу играет в лотерею. Я одна из них. Роза Уайт любит ездить в Атлантик-Сити и играть на автоматах.
- Не пойму, зачем тебе все это знать, - сказала мне Лула.
- Нам известно о трех компаниях со сверхсчетами. Мы думаем, что есть вероятность открытия этих счетов, чтобы держать нелегальные деньги. Поэтому, возможно, есть веская причина, что счета открыли здесь.
- Типа, кто-то здесь в банке в доле, - сообразила Лула.
- Я вижу, куда ты клонишь, - догадалась Леона. – Вы предполагаете, что мы отмываем деньги. Деньги, приходившие на те счета, о которых ты спрашивала меня, почти немедленно уходят.
- Я точно не знаю, отмывание ли это, - сказала я. – Куда уходят деньги?
- Этого я не знаю, - ответила Леона. – Тебе нужно какое-нибудь должностное лицо в банке. И наверно, тебе не скажут. Я уверена, что это закрытая информация. Тебе нужно поговорить с Шемпски.
Мы поторчали там минут пятнадцать, но Шемпски так и не материализовался.
- Может, стоит отправиться за парнем, избившим жену, - предложила Лула. – Спорим, он сидит себе в гостиной, пьет пиво, ничтожество такое.
Я взглянула на часы. Полдень. Наверняка этот Кеньон Лалли только что встал. Безработные пьяницы обычно поздно просыпаются. Может, удобный момент взять его тепленького.
- Ладно, - согласилась я, - прокатимся.
- Очень удобно появиться на «БМВ», - заявила Лула. – Все в микрорайоне решат, что ты наркодилер.
О, великолепно.
- Я знаю об этих сенсорах и все такое, - сказала вдруг Лула, когда мы проехали с полмили, - но мне все еще не по себе, когда я сижу рядом с тобой.
Я прекрасно понимала, откуда это у нее. Я сама чувствовала то же самое.
- Я могу завести тебя в контору, если тебе так неудобно.
- Черт, нет. Не так уж я боюсь. Это просто, знаешь, заставляет задуматься. Что-то вроде, как когда я была «про». Никогда не знаешь, когда очутишься в машине с каким-нибудь маньяком.
- Должно быть, напряженная была работенка.
- Большинство моих клиентов повторялись, так что было не так плохо. Самое худшее – торчать вечно на углу. Не важно, жарко, холодно или дождь идет, но ты должна там стоять. Большинство народу думает, что труднее всего проводить время на спине, но нет, самое ужасное – это стоять на ногах день и ночь. У меня варикоз на ногах от этой круглосуточной вахты. Я догадываюсь, что будь я лучшей «про», то на спине проводила бы времени дольше, чем на ногах.
Я свернула из Ноттингэма на Гринвуд, повернула направо и пересекла железнодорожные пути. Трентонские поселения на субсидиях всегда напоминают мне лагеря для военнопленных, и во многих отношениях так оно и есть. Хотя, сказать по правде, не могу утверждать, что это худшее из того, что я видела. Куда предпочтительней, чем Старк Стрит, к примеру. Я предполагаю, что изначальная задумка состояла в жилищах, утопающих в садах, но на деле оказалось, что это бетонные и кирпичные коробки, присевшие на утрамбованной грязи. Если мне потребовалось бы описать этот район одним словом, я бы выбрала убогий.
