же тебя.
– Дуралей ты старый, упокойся уже и успокойся, – хмыкнула я.
Он наклонил голову и вывалил страшный синий язык, повторил за бесом. Только у рогатого он до самого пола упал, а у деда на подбородке повис.
– Вот я сейчас твой язык около того креста замотаю, будешь там сидеть, как приваренный, – пригрозила я бесу.
Как дите малое, от скуки с ума сходит. Прошла мимо них, покрутила пальцем у виска. Выходила, поблагодарила Хозяина и Хозяйку кладбища.
Подхожу к дому, а около калитки особа престарелая крутится. Дама пожилая в темных очках, в шляпке, в легком сарафанчике, с корзинкой в руке. Незнакомая какая-то, странная.
– Здравствуйте, – прошепелявила дама. – Я к вам за помощью.
Губы у нее бледные, а рот ярко-красный и зубов нет. Сначала, грешным делом, подумала, что мертвяка с собой притащила с кладбища.
– Здравствуйте. Мы с вами не знакомы, – ответила я.
– А я баба Вера, вон из того дома, – показала она рукой на небольшой домик в конце улицы.
Каюсь, с соседями я так и не познакомилась.
– А что у вас, баба Вера, со ртом? – поинтересовалась я.
Несмотря на то что дама была при темных очках, я видела, как она шныряет глазками то по мне, то по забору, то по Сашиной машине.
– Вот с этой бедой я к тебе, милая, и пришла, – она прикрыла рот платочком.
– Может, лучше к врачу? – спросила я.
– Да была я у них, что они могут, коновалы кругом, понакупили себе дипломов, выписали дорогучее лекарство, а оно не помогает. Что же мы с вами около калитки стоим, давайте пройдем, Агата, к вам в дом, да я все подробно расскажу.
– Агнета, – поправила я ее автоматически.
– Чего? – повернулась она ко мне.
– Зовут меня Агнета, говорю, – чуть повысила я голос.
– Чего орешь, слышу я тебя хорошо, Агата, – сказала она и протиснулась в приоткрытую калитку.
Потопала модная дама прямиком ко мне домой, вот так новости, там Саша спит, разбудит еще его. Не успела она на ступеньки подняться, как с оглушительным лаем из дома выскочила Маруська, а за ней следом на пороге появился Проша.
– Маруська, а ну замолчи, – прикрикнула я, но она не унималась.
– Фу, какая у тебя псина невоспитанная, – сказала пожилая леди и попыталась проникнуть в дом.
Проша выгнул спину и зашипел на нее.
– А это что еще за мутант? Рысь, что ли? Я таких кошек огромных сроду не видела. Брысь, брысь, – попыталась она его подпихнуть ногой.
– Присядьте в беседку, – пригласила ее в свое любимое место.
– Я в дом хотела зайти, – обиженно сказала она.
– А я не хотела, – ответила я. – Присаживайтесь на лавочку, посидим с вами на свежем воздухе.
– Я же не чужой человек, я же соседка, – подняла она торжественно палец.
– Садитесь, садитесь. Рассказывайте, чего у вас стряслось, – я похлопала по лавке.
Она обиженно на меня посмотрела и уселась рядом.
– Протез у меня новый, деньги бешеные за него с меня содрали. Он натирать стал, десны воспалились. Ты даже не представляешь, как они болеть стали, Агата.
– Агнета, – снова поправила я ее.
– Какая тебе разница – Агнета или Агата, все одно – имена дурацкие. Перебила меня, старших перебивать нельзя. Ну так вот, поехала я к ним и устроила я там такое, чтобы они все знали, как бедных старушек обманывать. – Она потрясла кулаком в воздухе.
– И? – спросила я. – Назначили что вам и как лечились?
– Ну ты че, совсем глупая, что ли, я же говорю, дорогущее лекарство назначили, а оно не помогает.
– Вы им лечились? – спросила я.
– Я в тырнете прочитала, что оно не помогает, чего я его покупать-то буду.
– Лечились чем? – задала я опять вопрос.
– Да какая тебе разница, чем я лечилась, ты мне дай чего-нибудь, чтобы все прошло, – сказала она.
– Содой рот полоскали? – спросила я.
– Ой, двадцать первый век на дворе, а ты мне соду предлагаешь.
– Надо было с соды начать и лекарство купить, что врач вам выписал.
– Я все поняла, ты мне помочь не хочешь, потому что я тебе ничего не дала. Так я принесла. Вот пакет овсяных печеньицев, они, правда, не совсем свежие, но у вас, молодых, зубки есть, погрызете, вот еще ириски и карамельки. За первый прием, думаю, хватит. – Она вывалила все на стол.
– Спасибо, но не надо, – ответила я, – мы такое не едим.
– Чего, брезгуешь, денег дать? А ты знаешь, какая у меня пенсия? – принялась она причитать, собирая все свои кулечки назад в корзинку.
Хотелось от нее быстрей отделаться.
– Я сейчас вам лекарства принесу, подождите меня здесь.
Ушла в дом, набрала в пакетики травок разных, настойку для полоскания захватила. Выхожу, а ее нет нигде. Туда-сюда, нет гражданки. Обошла весь дом, смотрю, а она на огороде у меня шарится. Траву дергает и на тропинку бросает, и что-то там ругается.
– Что же у тебя, Агата, огород не прополот? Одна сторона чистая, а другая вся в сорняках.
– Посади туда, откуда взяла, – рявкнула я.
Бабулька аж присела. Попыталась назад пристроить сорняк.
У нас с Сашей до этого спор вышел, будут ли расти культурные растения в сорняках, или нет. Свою половину огорода он выпалывал регулярно, а мою не трогал. Так вот, у него часть помидор сгорели, а мои целехонькие стоят. Да и нет на огороде ненужной травки, вот там чертополох стоит, вот там полынь, там трава-мурава, а вот там чистотел, правда, окопник разросся не по-детски. Ну и его по весне хорошо подкопали, теперь осенью копать будем.
Выгнала пожилую леди с огорода и назад в беседке усадила. Стала объяснять и на бумажке записывать, что когда пить да полоскать, при этом расписала ей всю диету. Открыла бабуля рот и ее понесло по материкам и странам. Рассказала, что Маринка диету соблюдала и чуть не спилась; и что бывший батюшка с молодой профурсеткой жил, и все остальное в таком же духе.
Смотрю на нее, а у нее изо рта зеленый ядовитый дым валит, и капельки яда брызгаются во все стороны.
– Я поняла, – прервала ее словесный поток.
– Что? – она сразу замолчала.
– На вас порчу навели, – ответила я авторитетно.
– Это как? Откуда? А это, наверно, Люська, – снова прорвало старушку.
– Она у вас через рот входит, когда вы разговариваете, – авторитетно ответила я.
– Как?
– Ну, вы же разговариваете, и через рот порча заходит, со словами, – сказала я.
– А… а… – попыталась она что-то сказать и тут же захлопнула рот.
– Пока лечиться будете, разговоры только по делу, что купить, что
