— Хорошо, Джейсон. Успокойся. Видишь, я уже отошла. — Но она только притворилась, что отступает.
Джейсон опять разрыдался, бормоча:
— Чарльз… мой повеса, мое проклятие, мое лекарство, мой папочка, мой любимый.
— Ах! — выдохнула, подавшись вперед, Жюстина.
— Джейсон! — изумилась Элисон. — Ты говоришь, что Чарльз — твой отец? И при этом любовник?
Джейсон обратил к ней лицо, выражающее глубокую ненависть к себе самому, и отпустил перила. Но Элисон успела схватить его за воротник пиджака и перегнулась вдвое, из последних сил удерживая самоубийцу над бездной.
— Глупец! — процедила она сквозь зубы. — Разве ты не знаешь, кто я? Не знаешь, чем я пожертвовала ради тебя?
В скопе произошли изменения — теперь там боролись две Элисон и два Джейсона.
— Интерактивное вмешательство, — объяснил Самсону Виктор. — Я сделал так, чтобы Жюстина могла посмотреть несколько поворотов сюжета вместо одного.
Две Элисон, напрягаясь, держали двух рыдающих Джейсонов.
— Ничего ты не понимаешь! — выкрикнул один Джейсон. — Чарльз мой отец, но не мой любовник. Он моя жертва. Я его изнасиловал. — С этими словами он вывернулся из пиджака и стал падать вниз головой на стадион, где, как вдруг оказалось, шли какие-то состязания, горели прожекторы и на нижних рядах трибун сидели болельщики. Элисон с пиджаком в руках отлетела назад, оставив другую пару на первом плане.
— Ой! — вскрикнула Жюстина, деликатно приложив руку к груди. Может, у нее там переживальник для более интенсивного восприятия, подумал Самсон. Между тем первый Джейсон все никак не мог долететь до земли, и перед ним, как водится, проходила вся его жизнь. Ключевые сцены и целые эпизоды струились из него лентами. Заинтересованные зрители могли растянуть это падение на пару недель и пронаблюдать его печальную биографию во всех подробностях. Самсон отвернулся. Он и раньше никогда не смотрел эту муть, не хватало еще последний свой час на нее потратить.
Джейсон наконец приземлился — да не куда-нибудь, а на мат для прыжков с шестом. Весь в синяках, но без переломов, он мог и дальше дурачить публику.
— Просто слов нет. — Самсон посмотрел на Жюстину — она была счастлива; посмотрел на Виктора — тот ему подмигнул.
Тем временем Элисон и Джейсон № 2 потеряли равновесие и упали совместно. Это тоже происходило в замедленном темпе, но вместо воспоминаний о прошлом они вовсю пользовались настоящим. Они как-то умудрились раздеться в воздухе и занялись бурным сексом. Пара, плавно пикируя мимо разинутых зрительских ртов, опускалась к пятидесятиярдовой линии (в их варианте на стадионе играли в американский футбол). Самсон не сомневался, что в момент падения они кончат одновременно.
Музыкальное сопровождение, которого Самсон раньше не замечал, встретило эту сцену могучим крещендо. Эти двое по крайней мере разбились вдребезги. Жюстина, вся дрожа, вытирала слезы.
— Как это грустно!
Мэрфи мурлыкал у нее на коленях. Виктор, перегнувшись через Самсона, сжал ее руку.
— Жизнь полна трагедий.
Прыжок Мосби с покинутой Элисон вернулся на реальное место, и скоп погас.
— Бокал вина, чтобы пожелать нашим сериальным друзьям всего наилучшего? — предложил Виктор.
Самсон не хотел больше пить. Хотел сохранить ясную голову. С другой стороны, высокое содержание алкоголя в крови могло сделать огонь более жарким.
— Охотно присоединюсь к вам, — сказал он, — но нельзя ли выпить что-нибудь покрепче вина?
— Виски? Приятно видеть человека, понимающего толк в жизни! — Виктор достал фляжку из внутреннего кармана, откупорил, вытер горлышко рукавом и передал Самсону. — Льда, извините, нет.
Опустошив фляжку, Самсон сделался сентиментальным.
— Боюсь, что я вас объедаю и опиваю.
— Чепуха, — сказала Жюстина. — У нас теперь так редко бывают гости.
— Тем не менее я хотел бы восполнить запас этого чарующего напитка. Хьюберт!
Да, Сэм.
— Нечего тут сэмкать. Ты слышал, что я сказал. Закажи моим любезным хозяевам ящик «Гленкинчи».
Извини, Сэм, но это очень дорого. И потом, я не вижу, как смогу доставить его сюда, не уведомив власти о присутствии Волей.
— Ты хочешь сказать, что я разорен? Не могу позволить себе несчастный ящик спиртного?
Марку, которую ты назвал, производят по традиционным методам, и…
— Кто тут ментар, мать твою так? Посчитай все сам и не утомляй меня.
Виктор с Жюстиной притворились, что не слышат гласную часть диалога. Лицо Самсона налилось кровью.
— И не надо мне никаких диверсий! — заорал он. — Без тебя обойдусь. Протиснусь сквозь эти ремни да и брошусь вниз.
Отдаю тебе должное, Хьюберт, ты меня привел куда надо, попроси Элисон, пусть прыгнет вместе со мной. Трахнемся по дороге, и еще для панегирика время останется.
Это была замедленная съемка. Такая техника, Сэм. Реальное падение займет пять секунд.
— Да знаю я, идиот безмозглый!
Я улавливаю, что ты сердишься на меня, Сэм, но не понимаю причины.
Повисло молчание. Мэрфи устроился над головой у Самсона. На стадион опустилась ночь.
— Простите, — сказал Самсон. — Кажется, я сделался пьянчугой на старости лет.
— Вы не виноваты. Виной всему страдания, которые вы испытываете, — сказала Жюстина.
— Не советовал бы вам ставить на это. Должен, однако, честно предупредить, что скоро я стану предметом расследования, не говоря уж о пожарной опасности. Вы ведь знаете, что бывает с обожженными при возгорании? Лучше бы вам пересесть подальше.
Снизу, ярус за ярусом, начали зажигаться голубовато-белые светильники.
— Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела, — сказал Виктор, — но уверены ли вы, мар Кодьяк, что иного выхода для вас нет? И если уж вы твердо решились, то не хотелось бы вам провести последние минуты с теми, кого вы любите?
Свет ударил им в глаза. Все сиденья их ряда тоже выдвинулись вперед и сомкнулись вместе. Заполнившие их зрители болтали и пересмеивались, насыщая воздух искусственным оживлением.
— Хотелось бы, если честно, — ответил Самсон, стараясь перекричать этот шум, — но судьба распорядилась иначе.
— Простите, что возражаю, но так ли это? — сказал Виктор. — С обожженными, несомненно, поступили крайне несправедливо, но с тех пор прошло уже много лет. Что бы вы ни сделали, это ничего не изменит.
— Может, и так, но я по крайней мере напомню миру о совершенном им преступлении. Уйду, оставив за собой огненные письмена.
— Устроите экстрим-шоу, извините за выражение?
