тогда его игра накроется „медным тазом“. О последствиях раскрытия аферы думать не хотелось. Что там у них в это время за неё могут дать, хрен его знает. Блядь, ну не вселился же он действительно в кого-нибудь. Да и это только в книгах бывает. Будем пока исходить, что его просто перепутали. И надо держать ухо востро. Может быть, этот здешний Павел Евгеньевич уже в доме, куда его везут, отирается».
Подъехали к большому деревянной избе с многочисленными дворовыми пристройками.
— Ваше высокоблагородие, мы тогда в дом входить не будем, здесь вас подождём. А вы, как управитесь, велите запрягать дормез и покатим с Богом.
Павлуха рассеянно кивнул. «А неплохой у него здесь домик, в XIX веке. Недурно его близнец устроился. Ладно, пойдём знакомиться с женой». С некоторым волнением он поднялся на крыльцо и вошел в дверь. Добротно обставленное внутреннее убранство, большая русская печь сразу бросались в глаза. Павлик робел всё больше и несмело прошёл вглубь жилища. За красивым круглым деревянным столом сидела молодая женщина и, вроде бы, что-то вышивала или вязала. Пашка не совсем понял.
Женщина подняла голову от рукоделия, и Павел обомлел.
— Марина? — только и смог сказать он.
Девушка за столом была полной копией его жены. Только с длинной русой косой и одета в нарядный сарафан.
— Прибыл? — спросила она и тут же внесла корректировку. — Какая Марина? — недоумённо произнесла она. — Всегда Ариной величали. Или забыл за два дня у Ненароковых? — усмехнулась она.
Староглядов встрепенулся и тут же попытался отмазаться.
— Да закружился совсем, нарочные за мной приехали, в полк вызывают. Под Вильно поедем, поляков будем усмирять, — начал оправдываться Павел, понимая, в какую щекотливую ситуацию попал. Современная Марина моментально бы закатила ему сцену ревности, если б он назвал её чужим именем. А здесь опасность была вдвойне серьёзнее. Вдруг бы жена раскусила ряженного муженька?
— Да видела ужо их, — кивнула супруга. — Обедать-то будете или в дорогу себе возьмёте?
— И будем, и возьмём, — обрадовался Павлик бесплатному перекусу.
— А чего вырядился-то так?- добавила жена. — Где твой костюм?
Павлуха покаянно пожал плечами.
— В вист изволили вчера вечером играть, продулся весь, даже исподнего не осталось, — сконфуженно соврал он.
— Греха на тебе нет, — укоризненно промолвила девушка. — Иди, переодевайся и зови гостей обедать. А я пока велю дормез заложить.
____________________________________________________________
[1]М.Н. Муравьёв — русский государственный деятель, одна из самых ненавистных фигур для польских сепаратистов и российских либералов XIX столетия, марксистов XX века и современных националистов-нацистов на землях Западной Руси (Белоруссии), много сделавший для укрепления Российской империи.
[2]Польский бунт 1863 — 1864 годов против Российской империи, устроенный местной шляхтой и зародившейся буржуазией.
[3]Дормез — старинная большая дорожная карета для длительного путешествия, приспособленная для сна в пути.
Глава 23
Пашка прошёл в следующую комнату и увидел массивный дубовый шкаф. С волнением открыл створку. Среди прочих костюмов и рубашек на вешалке висела военная форма, достав которою, Павлуха пришёл в полный детский восторг. Она была такой яркой и красивой, что хотелось сразу её надеть и покрасоваться. А потом снять и продать за громадную цену. Помимо всего, на груди красовался орден с красной эмалью и мечами. «Станислав», — мгновенно понял Павлик. «Скорее всего, третьей степени». Он, в своё время, не раз просматривал электронный каталог наград царской России и всегда про себя мечтал, чтобы попалось что-нибудь значимое. И вот появилась возможность увидеть его в живую в великолепном сохране и прикоснуться руками к такой красоте. Староглядов так долго и благоговейно смотрел на награду, что вошедшая жена поинтересовалась, чего он медлит и не проходит за стол? Гости уже ждут его и без хозяина не начинают«.
Пашка очнулся от своего транса и принялся за переодевание. Арина подошла к нему и помогла полностью застегнуться. Павел оглядел себя в большое зеркало. В отражении красовался высокий подтянутый мужчина, форма скрадывала и нивелировала небольшой живот, средних лет с вмиг посерьёзневшим и даже несколько постаревшим лицом. «Ну прямо, суворовский чудо-богатырь!» — восхитился он своим отражением. Увидел в углу шкафа саблю, завешанную рубахами. Достал и в очередной раз изумился. Помимо того, что красота рубящего оружия внушала трепет, так и ещё на рукояти красовался орденский знак «Святой Анны» и надпись «За храбрость». «Ни хрена себе, когда это я здешний всё тут успел. Видать, храбрый вояка был».
Положив саблю на высокую кровать, вышел к гостям. Те исходили гастрономическим соблазном, ожидая пока хозяин выйдет к столу. Сел рядом с женой и жестом предложил: «Прошу отведать яства». Здешняя супруга или кто-то из дворовых постарались на славу. Была и рыба, жареная и копчёная, и мясо двух видов, и несколько холодных закусок. В уголке стола скромно стоял графинчик с малиновым цветом. «Домашняя настойка», — понял Пашка. И, на правах хозяина, налил в высокие рюмки своим подчинённым, затем жене и, немного поразмыслив, плеснул себе. Всё это у него прошло так обыденно и просто, словно он этим делом каждый день занимался. А не только вчера явился из будущего. Сказывались его здоровый жизненный пофигизм и высокая адаптивность к любой ситуации. «Главное, чтобы этот здешний крендель сейчас не припёрся да у меня язык не развязался», — предостерёг он сам себя. «А то ляпну чего-нибудь лишнего».
Гости подняли тост за хлебосольных хозяев и лихо опрокинули рюмки. Павел с супругой последовали их примеру. Не успели они закусить, как в трапезную вошла молодая девушка в крестьянской одежде и с небольшим чугуном на деревянной подложке. Ноздри сразу учуяли запах свежих наваристых деревенских щей. Девушка сноровисто разлила содержимое по глубоким тарелкам и удалилась. А Павлуха повторил гостям по наливке, сам благоразумно отказываясь от выпивки. Супруга накрыла свою рюмку рукой, жестом показывая, что ей тоже хватит. Офицеры с удовольствием повторили, опрокинув по стаканчику. Скромное пиршество продолжалось. Офицеры слегка захмелели, раскрепостились, и Павел умелыми вопросами начал расширять свой кругозор о предстоящем деле.
Ехать следовало в польский Мендзыжец, близ Люблина. Где это, Павлик даже приблизительного понятия не имел. Ясно было одно, наверняка, «тьмутаракань» страшная. Именно там в данный момент квартировал их полк. Сейчас это было даже на руку, главное, подальше от Ненарокова и его здешнего двойника полковника. А потом следовало прибыть под Вильно, ближе к ставке генерал-губернатора. Польская шляхта, ведомая католическими священниками, вовсю бунтовала, грабила крестьян, заставляя присоединиться
