руками, тем ближе он был к поверхности пещерного озера.
Вынырнув на каменные плиты, поросшие мхом, Конрад встал на четвереньки и громко закашлялся. Хотелось сбросить с себя всю тяжëлую одежду, несмотря на холод. Главное, что он был жив. Эта чëртова ловушка осталась позади.
— Что бы я ещё раз когда-нибудь полез в воду… Да никогда в жизни! — он помотал головой, отдышавшись.
Сбоку в стене скалы находился проём, выточенный множество лет назад природной стихией. Наëмник пробрался в узкую шершавую щель. Пару раз он чуть не застрял в ней из-за своих насквозь промокших вещей. Пришлось сбросить с себя плащ и рубаху и поглубже вдохнуть. Колючие выступы камней порезали его кожу, но всë же удалось протиснуться в следующее широкое помещение, которое оказалось очередной комнатой с ловушкой.
Конрад обвёл взглядом иссиня-чëрные камни. Ветер с завыванием разгуливал там и разрывал старые нити паутины. По полу стелился туман. Мужчина смиренно вздохнул своей мускулистой грудью, на которой от холода волосы встали дыбом, а маленькие капли крови застыли на месте. Он шагнул в неизвестность одной ногой. Под ней было что-то скользкое и шаткое.
— Змеи. Много змей, — пронеслось у него в голове. — Дерьмо! — прокричал, разведя руки.
Наëмник отошёл как можно дальше и, разбежавшись, прыгнул прямо к ним. Конрад чуть не упал, когда их упругие крепкие тела принялись быстро извиваться под ним. Его начало засасывать вниз, будто в болото. Их находилось здесь слишком много. Настоящее глубокое море из живых змей. Которые утопят тебя в себе и затем задушат.
Мужчина оттолкнулся подошвой от самой толстой, и та взметнула зубастую красную голову вверх. Он отсëк ей голову и рванул дальше. До его ушей начало доноситься озлобленное шипение тварей. Они высоко прыгали, извиваясь в воздухе хвостами, и пытались укусить, чтобы впрыснуть яд. Конрад устроил танец меча. Рука его на ходу вращалась вокруг своей оси и рубила всë в мгновение ока. А толстые сырые сапоги невозможно было прокусить. Их клыки застревали в материале, и ему приходилось бежать вместе с прицепными к сапогам змеями. Это была жуткая картина. Словно измученный дьяволом раб вырвался из самой преисподней. Он не бежал, а летел по полу, а скрючившиеся и болтающиеся змейки позади его ступней будто являлись его личными крыльями.
Наëмник приземлился на тонкую полосу каменной плиты и, наконец, выдохнул. Отсëк оставшиеся головы хищников на себе и начал убираться отсюда подальше. Как раз вовремя. Так как из моря тварей вырвалась огромная зубастая пасть размером во всю комнату. Клубки змей тоннами повалились в её глотку. Жёлтые зубы скрежетали по краям стен. Монстр проглотил всë, что ещё шевелилось секунду назад и скрылся в туманной бездне.
Конрад перебрался в следующее помещение и увидел еë. Амелия с кожей белее снега, опустив голову вниз, повисла на цепях. На её левой руке покоился широкий браслет с рунами.
Мужчина кинулся к ней и прикоснулся рукой к её подбородку. Ведьма открыла глаза, и в них застыло удивление, сродни тому, когда мы видим мираж. Во взгляде читались и радость, и неверие.
— Конрад? — пересохшими губами едва вымолвила девушка.
— Да. Это я. Сейчас разрублю цепи и выведу тебя! — наёмник постарался улыбнуться, чтобы придать ей с хорошей новостью сил.
Топор лязгнул о её железные кандалы и разломил их.
— Браслет, — произнесла она, кивнув на руку. — Он не позволял мне использовать магию.
— Понял. Сейчас, — Конрад вцепился в его края и поднапрягшись, разжал. Тот со звоном ударился о камни.
Мужчина подхватил Амелию на руки. Волшебница от бессилья не могла обхватить его вокруг шеи руками. Он прижал её за плечи к своей груди.
— А как ты догадался, что я здесь? И что та Амелия не была мной? — она уткнулась лбом в его плечо.
— Что ж. Это было весьма сложно. Ведь характер у злой копии так походил на твой, — он попытался пошутить, чтобы развеять угнетающую атмосферу подземелья. — Обманка даже сражалась с Тарой. И та запустила в тебя стрелу из лука. Это надо было видеть.
По губам чародейки проскользнула призрачная полуулыбка.
— Тара всегда такая Тара. Я в ней не сомневалась. Она в порядке? Та лживая Амелия не причинила ей вреда?
— Да. Всë хорошо, — наëмник решил не говорить ей сейчас о смерти Карлин. — Копия, конечно, потрепала Тару, но ничего страшного. А потом я разрубил Амелии голову секирой. Представляешь?
Подруга подняла на него свои красивые глаза.
— Я надеюсь, ты это сделал тогда, когда был полностью уверен, что это не я.
— О. Ну, были некоторые сомнения… — тот усмехнулся. — Но после того, как твоё смертельно раненое тело начертило на земле узоры, которые мы видели на приспешниках. То я с большим облегчением раскрошил милую черепушку.
— Конрад, спасибо тебе, — она приложила холодную ладонь к его груди. — Я так рада, что ты здесь! Мне казалось, что я больше никогда не увижу никого из друзей. И я так сильно боялась за вас.
— Да брось. Ты что думала: мы за тобой не придём? По-другому и быть не могло. Не так-то легко кого-то из нас провести.
Наёмник почувствовал, как по коже у него побежали её горячие слëзы. Он нежно подхватил голову Амелии сзади и принялся гладить пальцами по щеке.
— А остальные ищут осколок? Да?
— Э… Ну… Таре с Карлин и Бэбкоку пришлось вернуться в Остбон из-за некоторых обстоятельств. Но там ничего серьëзного.
— Как? А как же время? Нам нельзя медлить. Кто-то ведь уже должен был добраться до Уэксгарвана! — взволновалась ведьма. — Ты что-то мне не договариваешь. Конрад! Я должна знать правду.
Мужчина нервно вздохнул.
— Карлин мертва… Её одурманил какой-то гном ещё в Торианвиле. Он пытался защитить, скорее всего, осколок. И использовал Карлин так, чтобы она тоже всех нас рассорила и сбила с пути. А когда… Когда лживая Амелия поняла, что разум той слишком податлив для неё, то избавилась от… От Карлин. Она разбилась, прыгнув со скалы.
Ведьма оттолкнулась от рук друга и встала на ноги.
— И Тара отправилась в Остбон, чтобы проститься с ней, как подобает. Я понимаю, — в зелёных глазах всё ещё трепетали слëзы. — Это я во всём виновата!
— Амелия, не неси чепуху! — Конрад осадил её.
— Мне не стоило отбиваться от всех в Торианвиле! Я могла бы притвориться твоей женой, а я… — она разрыдалась, закрыв руками лицо, и повалилась на колени. — А я не стала, потому что обижалась на тебя, как дура. Винила тебя в том, что ты спас мне жизнь, а не артефакт. Какая же я идиотка! Из-за
