BMJ, 4 августа 2005 г.
Чем сильнее меняется мир, тем крепче цепляются за прежние привычки циничные старики, которые обманывают доверчивых и уязвимых молодых людей, заставляя выполнять за себя грязную работу. Вы только что испытали это в Лондоне, я видел это в течение многих лет в Северной Ирландии.
Вы привыкнете. Видимые средства безопасности, регулярные обыски, частые ложные тревоги, задержки поездов и автобусов — все это постепенно будет восприниматься спокойнее, как фоновая музыка.
Жизнь пойдет своим чередом, тревога постепенно рассосется. Вы приспособитесь к другой ситуации, вернетесь к разговорам о футболе и погоде, а пациентам по-прежнему будут нужны антибиотики от простуды и боли в горле, даже когда воют сирены. Люди генетически не созданы для абсолютного спокойствия, и некоторая неопределенность, похоже, даже полезна нам.
Статистически шансы ввязаться невелики. Во время Смуты погибли около трех тысяч человек, и в тот же период число погибших на дорогах превысило шесть тысяч. Но возросшая угроза делает вас более внимательными к мелочам, вы становитесь осторожнее и вдумчивее.
Я ехал по вызову на дом и заметил на обочине картонную коробку. Притормозив, я некоторое время сидел размышляя. Просто картонная коробка на небольшой проселочной дороге, почти наверняка обычный кусок вылетевшего из машины мусора. Никаких проводов, никакого традиционного запаха кордита, никакой стрельбы, никаких признаков мятежников — вообще ничего подозрительного.
Я вышел из машины и с приличного расстояния строго посмотрел на коробку. Я считаю себя альфа-самцом. Коробка уставилась на меня не мигая. Соблюдая условности, она излучала слабую угрозу. «Жив ты или мертв, — казалось, говорила она, — для меня не имеет никакого значения». Довольно долго никто из нас не двигался.
Затем я развернулся и сделал крюк, который стоил мне дополнительных шестнадцати километров. Удача, может быть, и благосклонна к храбрым, но дьявол ненавидит трусов.
Смерть или слава?
BMJ, 13 августа 1994 г.
Кроссмаглен имеет печальную славу, люди содрогаются, когда слышат, где я работаю. Но, по правде говоря, это очень приятное место. Здесь хорошие люди, и человек привыкает ко всему, даже к вертолетам, весь день летающим над головой. А работа в таком месте, где нет полиции, добавляет интереса нашим обязанностям. Однако иногда даже моя профессиональная невозмутимость дает сбой.
Меня вызвали сразу после полуночи. В тот день по базе безопасности произвели минометный обстрел, и фургон, который использовали для перевозки миномета, был заминирован и взорвался, когда его доставили на базу. Я слышал взрыв и, как обычно, мысленно прикидывал, как далеко он был и насколько велик.
Когда я во время воздушного обстрела остановил свою ярко-белую машину за пределами базы, то услышал выстрелы. Признаюсь без всякой скромности, я был скорее раздражен, чем напуган. Когда ты врач, ты — врач и должен делать свое дело, верно?
Я выгрузил громоздкие и опасно яркие чемоданчики с инструментами и аптечкой и, пошатываясь, перешел дорогу. Когда я подошел к двери базы, она открылась, оттуда выбежал отряд солдат и приник к земле у обочины.
Невозможно было не заметить, что все они в шлемах, камуфляже и пуленепробиваемых жилетах. В то время как я торчал прямо посреди дороги — не хватало только крупной мишени на груди или футболки с надписью «Я идиот, пожалуйста, пристрелите меня». Так что ожидаемо, что мое удовлетворение превзошло страх, когда я посмотрел под ноги и увидел, что земля исчерчена пулями.
Говорят, что вы не слышите выстрела, которым вас снимут. Ну, так же вы не слышите тех, кто заставляет вас плясать. У человеческого разума есть много мощных механизмов отрицания. Мне грозила опасность, и я думал, что в Англии непременно получил бы за это чертову медаль. Встретился бы, например, с королевой, и она бы меня спросила: «А чем вы занимаетесь?»
Я: «Я врач в Кроссмаглене, мэм».
Королева: «Как интересно».
Я: «Да, мэм, это довольно забавно».
Герцог: «Вот ваша медаль, храбрец».
Я: «Спасибо, но медали не очень принимают там, откуда я родом».
Красная Королева: «Отрубить ему голову!»
Чудачества Кэрролла — мощная защита от экзистенциалистских страхов. Я также понял, что это были шальные пули, представляющие меня как цель, по которой невозможно промахнуться. Однако я выжил, чтобы рассказать эту историю.
Впоследствии я размышлял, какой положительный опыт здесь мог бы приобрести студент или стажер, но в наших краях такие птицы редки. По крайней мере, они могли бы поднять за меня белый флаг. Я также подумывал отправить отчет об этом случае в Journal of General Practice, но решил обойтись, сочтя, что его отклонят. Ведь у меня не было ни контрольной группы, ни статистической значимости результатов.
Просто часть богатого гобелена, который, как я думаю, и является работой врача общей практики.
Примечание: в 1994 году в журнале British Medical Journal объявили конкурс на вакансию колумниста, и это мое эссе победило. Счастливый случай положил начало моей писательской карьере. Очевидно, решающее значение имел шокирующий эффект текста, а также невероятный факт, что семейный врач в Великобритании может заниматься подобными вещами.
11. Национальная служба здравоохранения
Система национального медицинского обслуживания — это торжественный контракт, который заключаем мы все без исключения. Если кто-то из нас серьезно болен или относится к группе риска, он в любом случае не останется за бортом. Кому-то может и повезти так, что система на него не потратит ни копейки, но кому-то не повезет, и ему потребуется дорогостоящее лечение. Если взять всех нас, заключивших контракт, то в среднем система находится в равновесии: никто не остается без помощи, хотя иногда проходит немало времени, прежде чем за вами приедут. Гарантии безопасности даются на всех.
