сначала он должен отменить указы против мориа и распустить Руку Правосудия, и тогда мои люди смогут выбрать, вернуться им или остаться.
— А что выберешь ты?
— Я уже дома, малышка-робари.
Кажется, я понимаю её чувства. Если бы я сейчас поехала искать свою родную деревню, она не стала бы снова моим домом. Как в той истории, которую рассказала Лейре про принцессу и ледники. Принцесса слишком давно покинула родину, это больше не часть её жизни.
— Клинок теперь связан с тобой, — шепчет Арги мне на ухо. — Его могущество в твоих руках, но помни, что ты продолжение Клинка, а он — продолжение тебя. Как только раскроешь перед всеми преступления Фернандо, отпусти эту силу.
— Это будет больно? — шепчу я.
«Будет больно», — вспомнила я свои слова Дезу.
— А боль тебя остановит? — спрашивает Арги. Убрав волосы с моего лица, она внимательно разглядывает каждую чёрточку. — Думаю, нет. Ты благословлена свыше, Рената Конвида.
Вернувшись на яхту, мы все вместе работаем как единый механизм: Лейре и Кастиан поднимают парус, а мы с Лео затягиваем узлы. Моё сердце готово к своему последнему возвращению домой.
* * *
Мы собираемся в каюте капитана вокруг карты Пуэрто-Леонеса. Лейре сидит на столе и смотрит, как Кас перемещает на доске фигурку корабля. Она берёт сосуд, обозначающий нас, и ставит его рядом с цитаделью Кресценти.
Кастиан мотает головой.
— Врата Ороплата ближе к городу, но врата Оророса менее многолюдны.
Он передвигает корабль к заливу в форме полумесяца, в честь которого и получил своё название город.
Лео ставит палец в центр цитадели.
— Теперь нам нужно найти место, где вы сможете спроецировать иллюзию без необходимости попутно отбиваться от солдат.
Я кусаю нижнюю губу, поглаживая рукоять Клинка Памяти для успокоения, и отмечаю:
— Там ещё должен быть альман.
— Как насчёт Тресоросского собора? — предлагает Лео.
— Лео, ты гений! — Кастиан ставит на карту деревянного солдатика, который обозначает нас на суше. — Собор стоит у реки. Изначально это был храм, посвящённый тресоросским богам.
— И там есть камень? — уточняет Лейре.
— Когда я была во дворце, — вспоминаю я, — леди Нурия упоминала, что её родовые земли были источником альмана и платины, помимо прочих богатств. Именно поэтому семья Кастиана хотела заключить с ними союз и породниться.
Лейре фыркает.
— Так, значит, Фахардо у нас жадные до природных богатств?
— Вдобавок ко всем прочим грехам, — хмуро отвечает Кастиан. — Королевство Тресорос некогда было богатейшим государством континента. Об их храмах слагали легенды. Мой отец обожал красивые вещи, и это спасло храм еретиков от разрушения. Его просто переделали в собор в честь Отца миров. В изображениях на потолке использован альман. — Он переводит взгляд на меня. — Пойдёт?
— Думаю, да.
— А что будет после того, как ты используешь Клинок? — спрашивает Лео. — Ну, что нам делать дальше?
Кастиан опирается на стол и рассматривает получившуюся картину, возможно, представляя, через что нам придётся пройти.
— Отец не сдастся, но мы спровоцируем народные волнения. Найдём союзников и пойдём войной на дворец.
— Воспоминания о короле и Галатее всколыхнут толпу, — говорю я, извлекая Клинок из ножен и кладя плоской стороной лезвия на свою ладонь. — Начнутся недовольства, которые нам предстоит обратить в свою пользу. И здесь в игру вступает Лео.
— Я?
— Ты отправишь письмо леди Нурии. Помню, ты говорил, что она собирается в цитадель Кресценти вместе с судьёй Алессандро.
Лео кивает.
— Пока она с ним, у неё связаны руки.
— Нурии ничего не угрожает в её провинции. Местные верны её семье, — отмечает Кастиан.
Я мысленно рисую в голове образ отважной девушки, с которой познакомилась во дворце и которая не позволяла никому смотреть на неё свысока.
— Она отречётся от короля и выразит поддержку Кастиану.
Лейре хмурится, скептически отнёсшись к этой идее.
— Мы слишком полагаемся на одного человека. Вы уверены, что ей можно доверять?
— Я готов доверить ей свою жизнь, — решительно заявляет Кастиан.
— Как и я, — соглашаюсь. — При поддержке леди Нурии и её войск, вы сможете распространить наши идеи. Я напишу Шепчущим, обращусь к ним с последней просьбой.
— В письме? — Лейре фыркает. — Ты робари, в руках которой могущественное оружие древней богини. Не говори мне, что ты боишься лично встретиться со своими же собратьями-мятежниками.
В груди царапает неприятное чувство.
— Кас, ты должен передать моё письмо Дезу.
— Нати…
Меж его бровей пролегает вопросительная складка.
Лео опускает взгляд на карту, и я чётко вижу момент, когда он всё понимает.
— Ты не веришь, что выживешь после этого, ведь так?
Лейре щёлкает пальцами.
— Ты единственная, кто может использовать силу чёртова клинка, но придётся заплатить цену. Верно?
— Себриан жив, — Кастиан повышает голос. — Мой отец жив. Почему ты не выживешь?
— И посмотри, во что они превратились! — Я мотаю головой. — Себриана не должно было существовать. Каким-то образом он не стал Пустышкой, но из него сделали Потрошителя. Но я не повторю судьбу ни одного из них. Такова цена, и я готова её заплатить.
Лео выглядывает в окно, за которым стоит кромешная тьма. Кастиан и Лейре громко кричат, но я не отвечаю на их вопросы и возражения.
В итоге Кастиан ударяет кулаками по столу.
— Как ты могла скрыть это от меня?
— Ты знаешь, почему я это сделала, — отвечаю я, глядя ему в глаза. — Это мой выбор. На этом моя месть закончится.
Пока мы громко спорим, Лео беззвучно плачет. Он вытирает уголки глаз шёлковым платком. Я бы пошутила о том, как он умудрился достать такой предмет роскоши в нашем нелёгком пути, но полагаю, это просто его особый талант.
— Рената приняла решение, — ставит точку Лео, разворачиваясь к Кастиану. — Мы подготовились, как могли. Нам остаётся только сделать то, что просит Рената.
Лейре выходит из каюты следом за ним, но напоследок бросает мне взгляд, как бы говорящий: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь».
Я тоже на это надеюсь.
Стоит мне сделать шаг к двери, как раздаётся напряжённый голос Каса:
— Мы не закончили, Нати.
Закрываю дверь.
— Я и не собиралась уходить. Ты ведь не можешь без меня заснуть, забыл?
— Ещё и дразнится в такой момент!
Он стягивает с ног сапоги, а затем носки. Знаю, ему не нравится чувствовать себя бессильным, но ничего не могу с этим поделать.
Часть меня откликается на его злость и вспыхивает, как хворост в костре.
— Мы знали, что будут последствия.
— Расплата должна быть за мной.
— Почему?
Я приближаюсь к принцу, которого не просто так прозвали Яростью Льва.
Его гнев уступает бездне невысказанных слов.
— Потому что я этого заслуживаю.
— А кто будет
