– А по-моему, это откровенная галиматья, – буркнул Сыромясов. – И одежде героев не посвящено ни строки.
– При чем здесь одежда? – возразила госпожа Май. – Вы мыслите слишком узко. А господин Черепанов правильно сделал, что использовал вспыхнувший в обществе интерес к легендарной балерине. И написано изящно, и не придраться. Можно подумать, что Пьерина все это время жила среди нас, бедная, нуждающаяся – и бесславно погибшая из-за корысти и продажной любви. Предчувствую, что этот номер журнала наши читательницы будут рвать друг у друга из рук. Антон Викторович, как вы думаете, не увеличить ли тираж?
Треклесов, не ожидавший такого поворота, растерянно молчал.
– Кроме того, как я вам и говорила в понедельник, – продолжила госпожа Май, – я сама посетила Мариинский театр и видела новую звезду. Она не тянет на главную партию в «Спящей». Заявляю это ответственно. Отчет мною написан. В нем – сравнительный анализ мастерства легендарной Леньяни и Анны Павловой. Павлова воздушна, романтична, ее заразила своими импровизациям Айседора Дункан. А в «Спящей» музыка требует жесткого, статичного идеала красоты. Как у Кшесинской. Единственной достойной соперницы Леньяни.
– А не слишком ли это… смело, – подала голос Аля, – ведь если мы рассердим администрацию театра, нам контрамарки перестанут присылать.
– Не беспокойтесь, милочка, – утешила госпожа Май. – Это ведь не афронт какой-нибудь… Я обобщила уже высказанные газетные суждения – журналистское сообщество единодушно. Постановка не удалась. Надо балерину менять.
– Понятно, – смутилась Аля, – если уж журналистское сообщество единодушно. Тогда это демократично… В общем, надо только проследить, чтобы права бедняжки были защищены профсоюзом. ..
– А я слышал, что журналистское единодушие куплено Кшесинской, – сказал Мурыч.
– Не отвлекайте меня своими домыслами и сплетнями от существа вопроса! – оборвала фельетониста госпожа Май. – Итак, перехожу к главному. Собрав представленные мне материалы, я убедилась, что большинство из них так или иначе связано с именем безвременно погибшей гениальной балерины Пьерины Леньяни. Даже дон Мигель не забыл вставить в свой обзор отсылки к модам двенадцатилетнеи давности и живописать маскарадный костюм балерины, который был на ней, когда перед нею предстал зловещий шутник на костыле… Но я не сказала еще о материале нашего юного стажера. Самсон Васильевич, действительно человек одаренный. Он написал нечто среднее между святочной историей и детективом. Сам Михаил Петрович Арцыбашев, я с ним сегодня завтракала, похвалил юного автора за умение из презренной прозы жизни извлекать поэзию вымысла. Стиль слегка хромает, но со временем выправим. Поздравляю вас, Самсон Васильевич. Материал в номер ставим. По себе знаю, что написанное накануне, утром хочется кое-где подправить. Нет ли у вас такого желания?
– Да, да. – Самсон едва ли не поперхнулся от волнения, он не ожидал такого триумфа. – Там еще все очень сыро… И перед заключительной фразой не хватает одной строки. Можно, я ее впишу?
– Разумеется, дружок, впишите. И подумайте, не заменить ли инициалы вашего героя-злодея? Я конечно, понимаю, что вы дали разгуляться своему воображению, а людей в столице еще знаете немного… Впрочем, я не настаиваю, я и так уже заменила инициалы вашей героини Л. П. на П. Л. – Госпожа Май мило улыбнулась. – Можем посоветоваться с коллегами. Если останется время, прочтем ваш материал вслух. Я назвала его «Балет и Сатана».
– Да, да, нам очень интересно, – воскликнули едва ли не одновременно Аля и Ася.
– Молодец! – Фалалей хлопнул по плечу стажера и яростно зашептал: – Пойдем в буфетную, там водочка осталась. Отметим твой успех. Я тоже к нему причастен.
– Конечно, выпьем, – согласился оглушенный похвалами Самсон.
Счастливый дебютант уже не слушал заключительных наставлений и рекомендаций госпожи Май. Она еще говорила что-то о фотографиях, колонтитулах и виньетках, о пропавших клише, кеглях и лишних строчках, но все это Самсона уже не касалось.
Он понял, что с честью справился с испытанием. Однако именно в этот момент триумфа он ясно осознал, как он одинок и невежествен.
«Надо срочно найти мою дорогую Эльзу, – подумал он. – И надо срочно записаться в библиотеку».
Впрочем, через мгновение он уже потерял уверенность, что избрал правильную последовательность действий.
«Может быть, сначала записаться в библиотеку, а потом уже искать Эльзу? »
Глава 23
БАЛЕТ И САТАНА
Из рубрики «Преступление по страсти»
Когда-то давным давно, еще в прошлом столетии, жила-была милая девочка Наташа. Она росла в хорошей семье и с детства училась музыке и танцам. К пятнадцати годам она была так хороша, что все окрестные гимназисты старших классов мечтали назвать ее своей невестой. Но она отдала свое сердце другому – счастливцем стал студент юридического факультета Петербургского университета, волоокий красавец Э.Л.
Он приехал на летние вакации погостить к другу в тихий провинциальный город. Теплыми душистыми вечерами гулял он с Наташей по-над сибирской рекой и рассказывал ей множество интересных вещей.
Теперь-то даже младшие гимназистки знают, что человек – существо сложное. Он не принадлежит ни себе, ни Богу. А тогда это было настоящим открытием, сделавшим переворот в умах. С каким восторгом слушала милая Наташа воодушевленные рассказы Э.Л. о сложной архитектуре человеческого существа…
Она ведь ранее не знала, что человек состоит как бы из трех уровней. Верхний, его мы называем сознанием, – это наш бедный слабосильный рассудок, которым мы ничего понять не можем и который плохой подсказчик. Средний – это наши биологические инстинкты, жажда, голод, продление рода, то, что мы исполняем рутинно и автоматически. Но третий уровень, который можно сравнить с самым мрачным подвалом, – это наше подсознание. Темная мрачная бездна, где заключены древние стихии. Иногда они прорываются наружу – и тогда человек проявляет свою подлинную сущность. Безумствует, творит непоправимое. Впрочем, это и есть подлинное счастье. Если, конечно, не мешать этим стихиям и дать им свободно изливаться. ..
Неотразимый студент уехал в столицу и оставил Наташу в непреходящей тоске.
Она написала будущему юристу письмо – он вежливо ответил. Фразу его о том, что будет рад видеть ее в Петербурге, она приняла за приглашение.
Бросила Наташа дом родительский, дала волю проснувшейся в ней древней стихии и отправилась в столицу.
Встретил ее волоокий студент и отвел в хореографическое училище. И все три года, пока девушка училась искусству танца, навещал ее и одаривал конфетами и сластями. Наташа была счастлива. У нее действительно оказался талант – после окончания училища взяли ее в труппу лучшего столичного театра. А еще спустя два года ей стали поручать главные партии. Она избрала себе сценический псевдоним. Назовем ее П.Л.
