запыхавшись, и говорит: «Все утро ищу тебя по этим переулкам — вконец забегался, Слава Богу, нашел». «Кто вы? — спросила я его. — И откуда вы меня знаете?» «Я — Дениска-пограничник, — отвечал он. — Я плаваю между видимым и невидимым». «А как вы видите невидимое?». «Нет никакой разницы между видениями и плаванием». «А меня зачем вы искали?» «Ты тоже, — говорит, — пограничница. Мы будем вместе плавать». «И куда же поведет наше плавание?» — спросила я его полушутя-полусерьезно. «Наш путь по пути нам скажет, куда идти». Тогда я решила проверить его и спрашиваю: «А вы знаете, как меня зовут?». А он мне отвечает снова скороговоркой: «Ты птичка касаточка, негромко щебечешь, в скалах гнездышко лепишь, перьями лоток выстилаешь, к дождю низко летаешь». «И тогда я ему доверилась и не обманулась. С того дня вот уже два года как мы с Денисом вместе плаваем. Но он быстрей меня плавает, я не всегда за ним поспеваю. Вот и сейчас он меня обогнал, а я отстала», — призналась Ласточка и улыбнулась.
— Как обогнал? — уточнил Глеб. Он чувствовал, что чем больше она рассказывала о себе и своей жизни, тем больше у него рождалось недоумения. Однако в нем уже созрело решение — привести эту девушку к друзьям в охнебартовский кристалл.
За разговорами — не совсем понятно, как, — они оказались в квартире Глеба.
9
Дома все уже были в сборе, сидели на циновках и пили чай, слушая рассказ человека, сидящего на его, Глеба, месте.
Это был немолодой человек с юношеским лицом и улыбчивыми глазами. Форма черепа у него была необычная: благодаря несколько выдвинутым лбу и подбородку профиль его напоминал по своей форме полумесяц. Впрочем, фас у него был вполне приятный, лицо широкое и глаза ясные. Голос гостя был уверенным и мягким, не давящим слушателей, но ведущим их за собой спокойно и властно. Он как раз заканчивал свой рассказ, когда в комнату вошли Глеб и Ласточка. Видя, что внимание группы поглощено рассказчиком, и не желая разрушать ситуацию, вошедшие опустились на циновку за спинами друзей. Нисколько не удивляясь их появлению и помахав им рукой, Денис Кашкаров (а это был именно он) продолжал:
— И когда я спустился в овраг, небо вдруг закрыли густые облака, туман сгустился, и тропинка стала почти неразличимой. Зябко было очень, но я продолжал идти вперед, следуя указаниям, полученным от «академика». Дошел до дна оврага, перепрыгнул через ручей и в зарослях увидел сторожку с плоской крышей. Дверь держалась на согнутом гвозде. Отогнул гвоздь, заглянул вовнутрь, а там темно. Шагнул внутрь, вот тут и началось! Шум-гром, иллюминация и парад животных! Представьте: огромная ярко освещенная зала, бассейны с прозрачной водой, десятки зверей, а посредине гора, оказавшаяся огромной рептилией с разинутой пастью, откуда валом валил дым и лилась горящая магма. Рыча, взад-вперед вышагивали ягуары, ползали и извивались возле воды гибкие змеи, носились шакалы и лисы всех расцветок, по кругу бегала барсучья и заячья мелочь. Это была Страна Грез, о которой я знал и которую мечтал увидеть. Но где Господин этой страны, мелькнула у меня мысль, где он? Не успел я об этом подумать, как из дальнего угла вышел высокий грузный человек и, по всем признакам, Господин этого зверинца. Не обращая внимания на ягуаров, змей и шакалов, он подошел ко мне, вынул из кармана белоснежный платок и взмахнул им…
И вновь у Глеба возникает беспокойство. Слушая рассказчика, Глеб замечает черту, общую у него с Ласточкой: что бы они ни говорили и ни делали, это делается с такой абсолютной отдачей, с таким искренним упоением, что слушатели только спустя какое-то время обнаруживают свою полную поглощенность этим рассказом. Так и сейчас: заинтересованность друзей рассказом Дениса показалась Глебу нездоровой, то есть связанной не с тем, что он рассказывал, а с тем, что не зависело от рассказа. Рассказчик явно нес крутую околесицу, рассчитанную на затуманенное восприятие. Что же это такое, спрашивает себя Глеб. Кто эта странная девушка и ее наставник? Что они с собой несут? И как стало возможным, что он привел в герметичный круг своих друзей случайную девушку, встреченную им в Городском парке, а его друзья в то же самое время впустили в их пристанище этого странного человека? Этого умом не понять…
Как будто отвечая на его мысль, странный гость прервал свой рассказ и посмотрел на Глеба долгим ласковым взглядом, от которого на душе у него стало тепло и надежно. Глеб вспомнил, что таким же взглядом посмотрела на него при их встрече Ласточка, и услышал слова, продолжающие его несмелую мысль:
— Умом, милое сердце, ничего понять нельзя, и вера тоже ненадежный помощник. Остается сердце, ему и доверяй.
«Что он называет сердцем — орган тонкого различения», — подумал Глеб, однако решил промолчать.
Однако гость как будто только и ждал от него этого вопроса и с такой радостной готовностью повернулся к Глебу, что в его словах нельзя было заподозрить скрытую иронию:
— Правильно, милое сердце, ты абсолютно верно рассуждаешь.
Убедившись, что Глеб клюнул на его одобрение, Денис продолжал:
— А теперь позвольте, я закончу свою историю. Итак, Господин Страны Грез подошел ко мне, вынул из кармана белоснежный платок и взмахнул им. И случилось то, что бывает только в сказках: погас на секунду свет, а когда он снова вспыхнул, звери превратились в чернокожих, одетых в пестрые костюмы. Их было несколько сотен, и все они разговаривали одновременно и при этом отчаянно жестикулировали и переходили с места на место. Пока я изумленно оглядывался, Господин Грез еще раз взмахнул белым платком, и таким же образом двести чернокожих превратились в китайцев, одетых так, как одеваются китайцы.
— А что стало с рептилией, изрыгающей пламя? — очнувшись, уточнил Глеб.
— Рептилию — а это был большой иппотозавр — употребили китайцы. Они отсекли ему голову, затем освежевали его и разрубили мясо на тонкие полоски, которые приготовили вместе с лапшой и бамбуком в сладком соусе. Ласточка, не угостишь ли ты наших друзей китайским блюдом из иппотозавра.
Ласточка вышла в прихожую и вернулась с большим овальным блюдом, на котором возвышалась горка аппетитных и ослепительно пахнущих кусочков мяса в прозрачной лапше и кисло-сладком соусе. Блюдо она поставила перед Денисом, который, положив фарфоровой лопаточкой на блюдце (лопаточка и блюдца также лежали на блюде) небольшую порцию угощения, галантно предложил его Кэт. Остальные охотно присоединились к угощавшимся.
— Скажите, уважаемый Денис, — поинтересовался Тимофей, — нет ли в вашем рукаве пушистого белого кролика?
— И снова, милое
