даже символы на стенах не знают, что им делать…
Прошла секунда… вторая… А потом в меня хлынул поток энергии, разом восстанавливая всю чувствительность и выправляя все вмятины в броне! Проходя сквозь мои лезвия, эта энергия вливалась в меня, и ни капли не ушло "на сторону", как это обычно бывает. И даже более того! Казалось, что она сразу подстраивается под мой тип энергетики, волнообразно расширяя мои пределы накопления силы и по чуть-чуть улучшая ее качество.
Я не знаю, сколько это длилось, но когда все закончилось, на месте Карины осталось лишь ее тело, из которого неохотно вытекала вязкая, будто уже начавшая сворачиваться, кровь. А вся "влитая" в меня темная энергия, что и вызывала онемение, испарилась. Броня не только полностью восстановилась, но и словно получила апгрейд. Внешне я это пока не видел, но ощущал довольно четко.
— Уф, — выдохнул я облегченно и огляделся.
Знаки на стенах, что мерцали, когда я здесь очутился, потухли и стали обычными надписями, похожими на граффити во дворах. Звуки отсутствовали, отчего воцарившаяся тишина слегка давила на сознание. Деактивировав активацию, я сфотал ближайшую стену и сбросил снимок на номер Жозе. После чего позвонил ему.
— Алло, что это ты мне прислал? — через пару гудков раздался голос идальго.
— Карина устроила ловушку на меня. Я ее убил. На фото — место, куда она меня перенесла. Я не знаю, где точно нахожусь, и у меня не осталось яблок для переноса.
— Понял, скоро будем. Осмотрись пока. Ты помнишь про переносной якорь домена Плети?
— Да, — ответил я, только сейчас вспомнив об этом моменте.
— Поищи его. Я пришлю к тебе Лина.
Жозе отключился, а я решил осмотреть тело Карины. На первый взгляд на ней ничего не было. Только та же одежда, в которой я видел ее в парке — синие джинсы, бежевая блузка и белые кроссовки. Ощупав карманы, в них я тоже ничего не нашел. Тогда я решился пройти к двери и открыть ее. Но стоило дверце распахнуться, как все пространство пронзила незнакомая, но отчетливая воля бога. Она пронеслась сквозь подвальное помещение и сконцентрировалась за моей спиной. Уже догадываясь, что увижу, я медленно обернулся.
За моей спиной стоял старик. Сутулый, с блестящей даже в тускло освещенном небольшой лампочкой на потолке подвале лысиной. Он склонился над телом Карины и без всяких церемоний ощупал его. Потом поцокал языком и перевел взгляд на меня.
— Сумел победить в ритуале? Не радуйся. Сейчас ты умрешь, — усмехнулся старик, сжав правую ладонь, в которой тьма сгустилась и сформировала плеть.
Даже понимая, что передо мной бог, я приготовился драться до конца. Просто так сдаваться я не намерен!
* * *
Огромная центральная площадь Москвы была переполнена народом. Культовому месту для страны вновь предстояло войти в мировую историю. И пусть пока об этом никто из простых жителей не знал, но чувствовал это каждый из собравшихся.
Отдельной кучкой возле храма Василия Блаженного собрались главные иерархи христианской церкви. Но не они сегодня были первыми "звездами", хоть предстоящее событие и было напрямую связано с религией. Отчего архиепископ и его ближники скрежетали зубами, но ничего больше поделать не могли.
А тем временем возле установленной напротив кремлевской стены сцене собралась толпа, что ожидала своего кумира. Внезапно взлетевшего простого священника, что проповедовал второе и окончательное пришествие Бога. По краям площади привычно собрались в цепочку силовики, готовые в любой момент, если поступит приказ, разогнать толпу или предотвратить беспорядки, коли такие возникнут.
Ожидание затягивалось. Назначенная проповедь задерживалась уже на десять минут и толпа начала волноваться, но пока не критично. Но вот на сцену поднялся тот, кого они ждали — батюшка Евдоким. Старик обвел взглядом толпу, в котором даже стоящие в паре десятков метров люди разглядели фанатичный огонь уверенного в своей правоте человека. Посередине сцены стоял микрофон, но батюшка проигнорировал его, подойдя к краю сцены.
— Братья и сестры! — разнесся его сильный поставленный голос над толпой, заставив ту утихнуть. — Я приветствую вас здесь! В этот день! День, что станет переломным для всего человечества!
Со всех сторон раздались вспышки фотографирования. Многие пришедшие включили запись, чтобы запечатлеть выступление священника. Кто-то узнал о нем из соцсетей. Кто-то — от знакомых. Тех, кто знал батюшку лично, в толпе почти не было. А Евдоким, не обращая внимания на камеры, продолжил.
— Я уже не первый день говорю о пришествии Бога Нашего! Из-за чего многие задают мне справедливый вопрос — откуда мне это известно? Так вот, сегодня я раскрою вам эту тайну. Я не мог говорить об этом раньше, ибо враги Господа нашего, прознай они истинную мою суть, приложили бы гораздо больше усилий для моего устранения! До сего момента я был для них лишь один из многих: тех, кто чувствует приближение Его, но не знает точно, когда и как оно произойдет. НО СЕЙЧАС, — голос Евдокима набрал силу, хотя казалось бы — куда больше? — СЕЙЧАС Я МОГУ ГОВОРИТЬ ОТКРЫТО! Я — ПРОРОК ГОСПОДЕНЬ! ГОЛОС ЕГО! И Я ХОЧУ СКАЗАТЬ ВАМ — ЭТОТ ДЕНЬ НАСТАЛ! ДЕНЬ, КОГДА НАШ БОГ ВНОВЬ СОЙДЕТ В НАШ МИР! И НЕ ПРОСТО СОЙДЕТ! ОН ДАРУЕТ КАЖДОМУ ИЗ НАС ЧАСТИЧКУ СВОЮ! Помолимся, братья и сестры, — уже тише закончил Евдоким, сложив руки на груди в молитвенном жесте. — Помолимся, чтобы пришествие Его не обернулось воцарением Ада на земле, а стало новой вехой расцвета рода нашего.
Площадь стихла. Толпа последовала примеру Евдокима и, сложив ладони на груди и склонив головы, стала шептать слова молитвы. Кто какую знал. И тем оглушительней в создавшемся тихом рокоте толпы прозвучал звучный выстрел!
Глава 25. Трансформация
Выстрел! Площадь замерла в немом изумлении, смотря на помост, где стоял батюшка Евдоким. Пуля повисла прямо в воздухе в паре сантиметров от груди проповедника.
— Это, как это? — прошептал кто-то в толпе.
Люди зашептались. По площади пошел ропот. И только Евдоким открыл рот, чтобы возвестить о милости божьей, как рядом с ним появилась старая женщина, одетая в наряд по давнему славянскому обычаю. Свободное белое платье из льна с вышивкой красной нитью. На голове — платок, украшенный хорошо известным всем медиумам страны символом Родовик. Платок был повязан так, что открывал уши и тонкую шею. Даже несмотря на возраст было видно, что женщина очень красива. Той истинной женской красотой и
