— Ну чего ты? Адик!
— Чего «Адик»? Да, я — Адик! Я уже три тысячи лет Адик! А ты — навозная куча! Получай пинок! Нравится?! Идиотина!!
— Не трогай Большого Духа! — вякнула Прибрежная Галька. — А то он сейчас тебе как даст!
— Ха-ха! — сказал я, усиленно подмигивая Гавриле. — Это Большой Дух — мне?! Да у него пороху не хватит и на то, чтобы букашку раздавить! Да он даже проклясть меня не может как следует! Не можешь ведь, бегемот перекормленный, а?!
Гаврила налился багровой кровью. Задышал тяжело, сжимая кулаки. Прибрежная Галька — молодец! — работала на мой план, правда, не осознавая этого.
— Врежь ему, врежь! — умоляла она.
Но Гаврила пока не набрался решимости.
Я перевел дыхание. Бабка Заманиха, обеспокоенно изучавшая мою физиономию, сказала что-то внуку. Тот крикнул:
— Вперед, ребята! Хватит медлить! — и бросился на меня первым.
Ах паскудная старуха! Разгадала! Или просто учуяла недоброе для себя и своего выродка!.. Так или иначе, Гаврилу до нужной кондиции довести не удалось. Хоть я и очень старался. Чуток бы времени еще — на пару оскорблений и один тумачок — и он бы точно вышел из себя… Вон стоит — весь красный, пыхтит, как еж-переросток, только пар из ноздрей не хлещет… Так и не допер, чего я хотел. Зато Заманиха доперла, потому и скомандовала внучку начать наступление немедленно…
Бах!
Один из разбойников, прицелившись, шарахнул в меня из пищали, но промахнулся. Койоты завопили, заулюлюкали, подбадривая душегубов. А те, будто больше всего на свете нуждались в поддержке зала, дружно кинулись вперед — добивать несчастных пиу-пиу и нас заодно.
Кольцо сомкнулось. Глупый Гаврила успел плюнуть всего лишь два раза — два разбойника как подкошенные свалились под ноги своим товарищам. Воспользовавшись секундным замешательством, детина подхватил с земли оброненный кем-то обломок копья без наконечника и занял оборонительную позицию. Прибрежная Галька, надежно укрытая спиной возлюбленного, аплодировала и посылала детине воздушные поцелуи при каждом его удачном ударе.
Мне повезло меньше. Никто меня морально не поддерживал, мастерством убойной плевбы я не овладел, а на развернувшемся против меня фронте помимо рядовых бойцов сражались Заманиха с Пахом-Чиком. В первые секунды боя я подумал, что не продержусь и минуты. Ну свалил одного из нападавших мощным ударом в челюсть. Второго перебросил через себя с такой, между прочим, силой, что он, наверное, долетел до поселка пиу-пиу. У третьего отнял саблю, а самого хитроумным приемом, позаимствованным у балтийских морячков-глубоководников, в мгновение ока грамотно скрутил в морской узел. Вот тут-то до меня добрался Пахом-Чик, и пришлось мне совсем плохо. С одной хлипенькой сабелькой против двух увесистых топоров особо не посражаешься…
Перехватив саблю обеими руками, кое-как парировал выпады одноглазого атамана. При этом левым копытом отбрыкивался от Заманихи, которая, став на четвереньки, ужом проскользнула ко мне между ног душегубов и попыталась клыкастым ртом цапнуть меня за икру. Время от времени приходилось еще скалиться, рычать и угрожающе тыкать рожками в направлении одного из разбойников — верткого Стеньки Лютого, норовившего прошмыгнуть мимо Пахома и его противной бабки и ткнуть меня пикой в ребро… Просто не хватало конечностей, чтобы отбиваться, — вот и приходилось использовать, так сказать, психологическое оружие!
Спиной к спине мы с детиной сражались против превосходящих сил противника. Прибрежная Галька, используя наши тела как щиты, ловко уворачивалась от случайных ударов и призывала на головы противника всевозможные проклятия. Эх, если бы не она, а Гаврила занялся этим делом — я имею в виду проклятия… Но нет, когда возможность была, он ничего не смог, а теперь… Я понимал, конечно, что долго нам не выстоять. Время работало явно против нас.
Койоты, воодушевленные примером бледнолицых братьев, продолжили избиение пиу-пиу. Кое-кто из бывших подопечных Тависка переметнулся к разбойникам и активно включился в неправое дело по истреблению Рогатого и Большого Духов — пятеро или шестеро индейцев во главе со старейшиной Лу-Ву Разбитая Раковина. Чуть позже к соплеменникам присоединился и вождь Разящий Клык, успевший удачно нокаутировать Быстроногого Оленя.
Впрочем, вождь рода койота много не навоевал: Гаврила, разглядев его среди недругов, воскликнул:
— Вот тебе, мерзкий людоед! — и сокрушительным плевком поверг индейца на землю.
Разящий Клык рухнул ничком и больше не двигался… Хорошо, конечно, да радоваться удачному Гаврилиному плевку было некогда. Разящий Клык пал, но остальные койоты в горячке боя этого, кажется, и не заметили — вот что такое боевой дух!.. А пиу-пиу после поражения их предводителя расклеились совсем: половина воинов рода антилопы попыталась было сдаться в плен, но койоты не на словах, а на деле быстро объяснили им, что пленных брать не намерены. Пришлось пиу-пиу — хоть и нехотя, со стонами, плачем и мольбами о пощаде — продолжать сражение…
Скоро воины рода койота разгонят по прерии старинных своих недругов, в одночасье потерявших неуязвимость и боевой дух, и в горячке победы примкнут к группе Пахом-Чика. Тогда нам конец.
Если, конечно, не случится чудо. То есть если Гаврила не вылепит хорошенькое такое убийственное массовое проклятие… Правда, одно дело — заставить исчезнуть фонарик из моей руки и совсем другое — воздействовать сразу на несколько человек.
Что для этого нужно? Концентрация разума!.. Гаврила пока на столь сложное состояние не способен…
Впрочем, с него хватит и простого всплеска эмоций. В прошлый раз он жутко испугался и рассердился. В состоянии аффекта и сыпал сильнейшими проклятиями…
Но сейчас ему явно не до аффекта — фехтует своим обломком копья и сосредоточен только на том, чтобы его не продырявили…
Пнуть, что ли, детину побольнее, дабы он психанул как следует?..
Так ведь нет никакой возможности отвлечься! Враги наседают и наседают…
— Гаврила! — заорал я. — Ну давай же, коровья лепешка!..
— Чего давать? — ответил из-за спины запыхавшийся сын воеводы. — Отстань от меня! Не желаю с тобой разговаривать! Не мешай драться!
Обиделся!
— Тупой валенок! Лапоть дырявый! Огненные вихри, да почему же ты такой глупый?! Ну соберись с мыслями, сосредоточься и…
Договорить я не успел: Заманиха умудрилась куснуть меня за ногу!.. Я взвыл, дрыгнул копытом и рухнул на землю. Пахом-Чик торжествующе захохотал, широко размахнулся топором, целя мне в голову, и…
Я едва успел махнуть саблей. Клинок, перерубив топорище пополам, сломался. Обломок топора взлетел в воздух и со свистом опустился обухом точнехонько на Гаврилин затылок.
Звериный вопль понесся к небесам вместе со снопом искр! (Ну, положим, про искры я немного приврал…Но удар вышел — о-го-го!)
— Гады! — оглушительно возопил Гаврила, бросая обломок копья, хватаясь обеими руками за набухавшую прямо на глазах шишку и подскакивая на одной ножке. — Больно!! Ай, сволочи, чтоб вы провалились!!!
