камер, но накаливания.
Город горел. Тысячами огней разумов, сотнями тысяч огней жизни, самой разной, пусть и поистине земной.
Огни кружили водоворотом, воронкой, вихрем, то взмывая вверх, обрисовывая профиль настоящего торнадо, то падая в самые городские кварталы, заслоняя и скрывая свет уличных огней.
Они кружились, звеня гибкими складками дермы, натянутой на экзоскелет. Скрипели и шуршали пластины хитина, висящая в воздухе пыль и - демона Лапласа знает, что ещё.
Скрывая нечто в середине в постоянном круговом движении переплетённых маршрутов зелёных, коричневых, тёмных в такой массе, миниатюрных жёстких тел. Нет-нет, да мелькали среди привычных очертаний инсектов формы чего-то противоестественного, гибкого чрезмерно для стрекоз, излучающего следы чародейского вмешательства в природу вещей. Хотя и сам полёт подчинённого роя десятком, почти сотни, различных видов, был естественен не более, чем полимерный шприц в античном археологическом слое.
И даже так, даже с кольцевыми течениями инсектовоорота, то и дело из-под стены кружащих, трущихся и стрекочущих, тел, во все стороны выстреливали тонкие, гибкие тени. Тянущиеся вдоль земли клинья и пики вдруг изгибались, становясь лозами, жалами, петлями ложноножками, втягивались внутрь, перемещались под краем движений хитиновых тел.
Тонкие шаги были иллюзией, ощущаемой через вибрации почвы.
Я видел Связи – так чётко, словно вернулся в прошлое, когда был почти слеп в этой области восприятия. Должно быть, дело было не в них, лишь в той сложной механики догадок, что зовётся интуицией.
Тройственность бытия, движения, пути. Пожалуй, так.
В разрыв тел или теней – или же в проблеске ясновидения с галлюцинациями – я видел силуэт. Дрожащую фигуру, что с каждым мгновением сменялась на иную, тасуя своё отображение на реальность. Конфликт солипсизма и объективизма, вывернутый наизнанку, когда “ощущение себя” влияет на реальность буквально, без цепочки балансиров и проводников нормальных социальных взаимодействий.
Шаг – неловкий, скорее из стороны в сторону, чем вперёд, будто человека качает, от опьянения какого-либо рода, или же от неуверенности иль боли. Белое платье, пустой взгляд, светлая кожа. Волосы чёрные, но в чародейском спектре синие, даже фиолетовые, с одной стороны над ухом перетянуты красной ленточкой. Босая, лодыжки толстоваты.
Вдох – тонкая, гротескная фигура в парадоксальном обтягивающем зелёно-коричневом камуфляже. Движения рваные и плавные, словно манера движения знакома, отточена, проверена. Вихри насекомых играют с волосами, огибают жёлтые круглые линзы, проползая по материалу маски прямо поверх носа и рта.
Миг – уверенный шаг гордеца, что не видит препятствий, людей и законов. Белые волосы стерильного цвета, лента смотрится как кровь на свежевыпавшем снегу в фильме жанра псевдореализма . Глаза залиты тёмно-багровым с отсветом нездешних огней, ветвистый узор тянется вдоль шеи почти до самого глаза, отсвечивая лаково-красным. Выскакивает под взгляд смотрящего из-под ворота обтягивающего, тяжеловесного платья. Чёрная ткань, тёмно-красные вертикальные полосы. Ткань прикрывает коленные суставы, но не голени, по которым ветвиться всё тот же узор.
И лица, туманные лики, словно созданные из голограмм и тел парящих рядом насекомых. Мато Зокен, старый упырь и разумный червячий рой. Худой неизвестный в маске с линзами. Иллюзии голов над каждым плечом идущей в центре.
Тени дрожат, то поднимаясь размытыми безногими гигантами округлых очертаний туловища без выраженной головы, и руками-лентами, то оборачиваясь кустами, шипастыми плетьми, цветами, озёрами тяжёлой на вид тьмы, кристаллами. И всюду два цвета, стоит только убрать взор от идущей в центре и призрачных лиц рядом с ней.
Красный и чёрный. Безумие и Отчаяние, Гнев и Злость, в зависимости от того, какую методику шифровки цветом избрать.
Но уж точно, этот Чёрный – не Торжество, не Закон, не Скромность, не Покаяние и не тихая Печаль.
Совершенно точно, сей Красный – не Жизнь, не Благородство или Честь.
Как я не люблю пророчества с их бесконечными трактовками, меняющимися непредсказуемо от любой дополнительной детали.
В первую очередь – за то, во что превращает человеческий разум успешная практика в Магии Путей, Судеб, Удачи и всего прочего с помощью инструмента, известного как “профессиональная деформация психики”.
Гнусный сон. Что тут ещё сказать?
Проснувшись, я неторопливо приготовил омлет на троих – как показывает практика, нам двоим по порции на человека всегда недостаточно.
Заварил чай, старый добрый номерной Ассам с его грубым вкусом, отчасти напоминающим пуэр.
Что-то собиралось, какое-то гнетущее чувство не то, чтобы тяготило меня, но присутствовало.
Дело было во сне, или в той информации, что получалось прочитать в системе поддержки “Грааля”, в смысле ритуала, действа по обеспечению происходящего… гм, действа.
Или в изменениях полёта птиц, перистальтике кишечника, а может, и вовсе, во вспышках разбивающихся о барьер насекомых. Назойливая, агрессивная разведка со стороны Мато начинает если не нервировать, то раздражать и надоедать.
Вполне возможно, в этом и заключается хитрый замысел, или хотя бы один из его слоёв.
К счастью или нет, но одна из многих способностей, которые были, но не использовались из-за недостатка сил ранее, позволяет усиливать защиту территории вокруг себя. Так сказать, достаточно просто влить побольше силы, то есть манифестации своей воли, Права влиять на мир, в нужные Связи этого Места, каждой неделимой его части как локации.
Чем дальше мы уходим по тропе познания мира, неважно, одного из путей магии, или “чистой науки”, тем меньше становиться чётких цифр и жёстких формул. Границы становятся размытыми, коэффициенты превращаются в референсные интервалы, а воздействие на мир и способ его восприятия сваливается в какую-то гуманитарную помесь лингвистики, юриспруденции, здравого смысла, логических цепей и ловушек, и демон Лапласа знает, чего ещё.
Что-то часто я его стал поминать в последние сутки. А ведь, по функционалу, это авраамический бог, разве что без оговорённых эффекторов. Точнее, они в техзадании этой абстрактной концепции, просто не указаны. Хотя любой пророк такого уровня, с какими-либо умениями и ритуалистике или тауматургии, является довольно близким к понятию всемогущества.
Думаю, на таком уровне, у таких существ, свои проблемы, ограничения, и горизонты, при достижении которых вот уж точно, открывается всемогущество. И всезнание.
Излишне говорить, что на тех самых горизонтах сидят такие же почти всеведущие и почти всемогущие, и думают так о тех, кто находиться ещё выше.
Такая вот истина, банальная, или нет, но части людей неведомая: даже если вместо того, чтобы оставаться на месте, пытаешься подняться ввысь – знай, всегда будет кто-то выше тебя, даже если он не будет человеком, макаронным монстром или вообще существом. Но как только замрёшь, решив, что добился всего и достиг вершины – знай, что откатился назад, на стартовые позиции, разменяв время пути наверх на то, чем
