Книга Симфония убийства - Игорь Лысов

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64

действительно одиноки… И нет там помощи ниоткуда. Мы же остаемся здесь и пробуем разобраться в том, что волнует нас, людей, которым неведомо никакое страдание тех, уже неизвестных нам, убиенных тут и продолжающих жить там, жить совсем иначе, чем нам представляется. Я соглашусь с тем, что так может быть, что мое слово не подвигнет пересматривать законы этого мира, так было до меня и, скорее всего, так и останется. Но в нынешнем случае, а я к этому имею прямое отношение, я хочу справедливого и правильного решения.

Виктор улыбнулся, но только ртом — глаза его были грустны и сосредоточены на чем-то своем. Игнатьев оглянулся на профессора, но тот спокойно смотрел на Силова, не выдавая никакого волнения. Силов продолжил:

— Когда мы расправляемся при помощи возмездия, то совершенно забываем о том, что я сказал ранее — о мытарствах души убитого человека. А это, может быть, самое важное из всего, на что мы сегодня способны. В этом мире должна появиться душа, которая будет связана с той, которой предстоит тяжелый, часто невыносимый путь… Где оканчивается он — неизвестно, как и неизвестно, куда он ведет. И если сейчас исчезнет помощник здесь, исчезнет или откажется идти вместе с мытарем его путем, совершится самое тяжкое прегрешение из всех возможных. Позвольте мне взять эту обязанность и посвятить свою нынешнюю жизнь поддержке тех, кто в бесстрастном и холодном путешествии летит в одиночестве и беспомощности в неведомое, может быть, еще более страшное бытие. Это очень важно… — Виктор запнулся и еще раз оглядел комнату заседания.

— Поверьте, я знаю, что говорю. Я не уверен, что все, что мы здесь рассматриваем, имеет ко мне хоть какое-то отношение. Все вы знаете мою историю, и если случилось так, что я есть причина сегодняшнего дела, то я с удовольствием соглашусь. К сожалению, я не знаю никого из тех несчастных, которые были здесь названы, но это нисколько не меняет дела. Я обязуюсь идти вместе с ними и по возможности стать им товарищем в их путешествии. И тут признаю догадку живых, открытие, которое очень справедливо устроено в нашем мире, — предоставить моей душе условия, при которых я уже никогда не забуду своего предназначения. Это мудрое, если хотите, хитрое приспособление, придуманное людьми, — душа узника всегда, с утра и до следующего пробуждения, будет знать, что ей необходимо делать. Она будет служить соратникам убиенных в их нелегком одиночестве.

Тут я добавлю одно маленькое замечание к прекрасному способу решения беды, которым вы называете суд и вынесенное наказание. Дело в том, что это не наказание, а радостная миссия поддержки тех, о ком я столько много говорил и о ком здесь сказано не меньше. Больше душе нечего делать на этом свете, это правда. Ничего разумного и целесообразного придумать нельзя и невозможно. Только одно — стать товарищем тем, кто далеко за пределами нашего понимания.

Товарищ судья, я уже заканчиваю, осталось совсем немного… Если подобного не происходит и нет души, которая заботится об мытарстве своих собратьев, происходит двойное наказание — страдание души здесь и еще большее страдание душ там. Беда, если у нас не находится такая душа; беда еще большая, если сознательно не находится.

Вот теперь я заканчиваю… Я не в силах изменить мир с его пониманием правды, суда, наказания — мне просто это неподвластно, я даже не знаю всю жизнь, а только ее последнюю часть — тут я опять обращаю ваше внимание на историю моего происхождения.

Если же случится так, что правосудие и сама жизнь останутся на тех позициях, что и прежде, позвольте мне дать несколько рекомендаций на тот случай, если после ухода вашего никто не сможет стать вместе с вами и тут, на этом свете, плечом своим помогать вам в неведомом пути.

Отгадка уже однажды была раскрыта, но кажется, забыта или запущена до неузнаваемости. Савл, ученый и мудрый человек, претерпел испытания сильнее нашего с вами, преобразился в апостола Павла, не его ли пример может служить нам огнем ведущим. Он в одном из своих посланий открыл нам великую радость будущего: если нога — он жил давно и его метафоры порой даже смешными кажутся нам, — если нога не существует вместе с душой, то ее никогда не будет с вами и в мытарствах после жизни. Если рука живет своей, несовместной с душой жизнью, то и ее не будет там. Может приключиться так, что вы окажетесь совсем без всего, совсем без всего, не сможете даже пошевелиться… И представьте себе, что может случиться так, что в этом мире не найдется души-соратника вашим страданиям, этой безрукой и безногой душе, — вы окажетесь беспомощными навечно.

Я закончил, и мне хочется поскорее присоединиться к тем, кто наказан за прегрешения свои, и начать радостное служение тем душам, что многажды здесь были упомянуты…

Я прошу вас, товарищ судья, не медлить, а помнить о страданиях тех, к чьим жизням я причастен, как вы утверждаете.

Виктор замолчал, по щекам и лбу его тек пот, он горел от внутреннего жара, который заставил весь зал суда превратиться в фотографию…

Постояв несколько секунд, Силов вернулся на свое место, было тихо, и только стук наручников о деревянные перила выдавал жизнь в этой комнате. И еще тихий скрип двери — вошла Лиза, вторая жена Силова…

Когда бряцание наручников закончилось и Виктор сел, в мертвой тишине раздался негромкий возглас Александра, младшего сына Силова. Слово, спокойное и уравновешенное, проткнуло это безмолвие своим неожиданным звуком:

— Это мой отец!

Судья объявил перерыв на пять минут, никто не вышел из комнаты — так и сидели, не переговариваясь и не двигаясь. Те двое, которые зашли из любопытства, согнувшись, осторожно и тихо вышли…

Через минуты три все обвинительные лица вернулись, судья зачитал приговор: статью поменяли на сто седьмую — убийство в состоянии патологического аффекта и приговорили к пяти годам колонии… Игнатьев не смог сдержаться и рассмеялся почти вслух. Улыбнулся и Бочаров. Прощание было назначено на завтрашнее утро, Силова вывели конвоиры, и все разошлись…

Эпилог

Через месяца три после решения суда Игнатьев подал рапорт о переводе его на другое место службы. Вот уже почти два года он исполнял должность начальника колонии, в которой отбывал срок осужденный Силов.

В зоне Виктор обнаружил выдающиеся способности к музыке. И предыдущий начальник, и Игнатьев не препятствовали такому событию — воспитание заключенных было видно невооруженным глазом. Силов замахнулся на оперную музыку. Но музыкантов, владевших инструментами, почти не

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64