Книга Командировка Дерена 2 - Кристиан Бэд

Платье шурша полезло из тесного пакета, расправляя кружева и воланы, словно живое. Оно было такое яркое, такое длинное…

«Какая тоска, — подумала наследница. — Опять платья…»

Ей снился вожак-айю: пушистый и тёплый. А потом пришёл Дерен и сказал, что пора лететь. А она так и не спросила его, куда. Только марево отдалённой тревоги багровым отблеском окрасило сон.

Служанка вопросительно вытаращила глаза, и Сайко поднялась с постели. Она так и спала — в кожаных штанах и расшитой грантским бисером рубашке. Только меховые сапожки стояли рядом с кроватью. Она подняла их и прижала к груди.

Эту одежду она будет хранить, пока снова не отправится в снежные горы. Она обязательно вернётся на Грану! У наследницы тоже должны быть командировки!

А ещё она позаботится, чтобы бедных больных жителей резервации расселили на более гостеприимной земле. Она сумеет, там есть изгои и из её Дома.

Горы — место для айю и страшных вайшугов. Их Сайко тоже сумеет приручить — ведь Извар же смог! У вайшугов, наверное, рождаются маленькие вайшугятки. И можно будет подкармливать их, пока не вырастут. И тискать.

Улыбаясь во весь рот, Сайко отправилась умываться. Она хотела принять душ, но не выдержала и забралась в капсульную ванну. Пар обволок её тело со всех сторон, защекотал. Но наследница не собиралась разлёживаться.

Она решительно выбралась из пенно-паровой нежности, высушила волосы и позволила служанке помочь с надеванием платья. Одного из самых противных и протокольных — в цветах Дома Оникса.

Уже по платью было понятно, что планируется торжественное возвращение «наследницы». И когда служанка, всё так же странно таращась, сообщила, что регент ждёт в малом зале возле оранжереи, Сайко безропотно пошла за этой пучеглазой особой, привычно цокая каблуками.

Их звук успокаивал. Жизнь снова стала прежней. Вернулась на круги своя: без крови, криков и угроз. Наверное, это было хорошо, вот только на сердце стало больно и тускло, словно что-то ушло из жизни. Очень ценное и неуловимо-прекрасное.

Двери в малый зал открылись беззвучно. Они были здесь шлюзовые, как на крейсере, но какой-то иной системы — расходились красиво и бесшумно, будто распускающийся цветок.

Прямо напротив двери, в глубине зала переливалась всеми цветами радуги клепсидра — огромные водяные часы. Вода взлетала и падала вниз в вихрях магнитного поля, и светящиеся капли складывались в цифры.

Было восемь часов вечера. Сайко ужасно долго спала.

Зал был большим и полупустым — лишь плавали кое-где столики с напитками и водяными картинами.

—… Проблема человечества в том, что нет метода бескровно назначать правителей, кроме как по наследству! — Донёсся голос регента.

Девушка огляделась и заметила возле одного из столиков спорящих мужчин: регента Линнервальда и брата Ове. То есть теперь — тоже регента, брата Александра, так он просил себя называть.

Оба они переоделись. Брат Александр весь сиял родовыми камнями: два перстня, тяжёлая брошь строгих очертаний, похожая на орден…

Оказывается, он сохранил родовые драгоценности, а камни, которые истники используют при медитации, собрал в чётки. Их было не девять… а не менее двух десятков!

Поражённая Сайко замерла на пороге, пытаясь пересчитать камни, которые брат Александр машинально перебирал, слушая регента.

—… Если дело идёт о наследовании власти, — витийствовал Линнервальд. — То тут решение принимает не человек, а природа. И тогда чернь молчит. Но стоит дать людям право определять, пригоден ли мозг наследника для правления, как выборы потонут в коррупции.

— Ты противоречишь сам себе, Реге, — мягко улыбнулся старик, по-свойски называя Линнервальда «домашним» вторым именем. — Говоришь, что люди не способны объективно решать, кто достоин. И отказываешься смириться с тем, что именно хатты могли бы предоставить правителям независимые услуги по оценке их интеллекта и ментального потенциала.

Сайко вздрогнула: регенты говорили ужасное. Оправдание машин было страшным преступлением. Её учили, что слово на «хэ» в приличном обществе вообще не стоит произносить.

Хатты мечтали именно о том, о чём говорил брат Александр — о меритократии. Особенной власти меньшинства интеллектуально развитых и высококвалифицированных правителей-людей, потенциал которых определяют машины.

Впервые эти принципы власти были претворены в жизнь на древней Земле. Но власть квалифицированных быстро превратилась во власть сисадминов, которые контролировали результаты машинной переэкзаменовки.

Линнервальд тоже был возмущён. Наверное, он думал о том же самом: что хаттскую тему вообще не принято обсуждать в обществе.

Он уже открыл было рот, но брат Александр поднял ладонь, не допуская возражений:

— Ты сам сказал — природа отдыхает на детях эрцогов. И нам не следует по-детски закрывать глаза на запретные темы.

— Если возобновятся разговоры о хаттской системе по искусственному отбору — не миновать новой войны, — нахмурился Линнервальд. — Люди желают пребывать в иллюзиях относительно своих возможностей и талантов. Они готовы считать, что знать разленилась и зажралась. А вот признать её биологическую несостоятельность — неспособны.

— Здесь я с тобой соглашусь. — Брат Александр прошёлся чуткими пальцами по чёткам из ониксов. — Люди пока не готовы к меритократии. Но это не значит, что хаттская система плоха.

— Она привела к трагедии, — парировал Линнервальд. — Согласись, что идея наследной власти — единственно разумная при нашем развитии общества.

— Ты забываешь Империю с её опытом, — улыбнулся брат Александр.

— Опытом игры в демократию? — осклабился Линнервальд. — Это смешно, Александр! Властителя нельзя выбирать, как павлина на племя — по длине распущенного перед чернью хвоста! Да, я знаю, что власть аристократии в сути своей порочна. Это клановая власть, основанная на биологических уязвимостях в природе людей. Точно так же эта власть устроена у бандитов и таггеров! Но клановая наследная власть — привычна для человеческой стаи. И мы бьёмся над качеством родовой знати, потому что иных путей нет!

— Содружество едва не проиграло Империи в войне, Реге, — сухо и коротко рассмеялся старик. — Нам ещё повезло, что нашёлся аристократ, способный командовать армией. Но Локьё очень стар. Молодой лидер — вот кого не хватает сейчас Содружеству. Эрцога, что станет над кланами, как вставали Локьё и Эрэзиамо, когда были молоды. Всё остальное — только слова.

Линнервальд взял со столика бокал с минеральной водой. Он не знал, что ответить.

Сайко решила, что старик выиграл спор. Ведь в учебнике по истории было написано, что власть после смерти Императора удержалась лишь потому, что в хаттскую на его место встал эрцог Локьё.

Но что если он умрёт, не оставив достойного наследника?

— Мы работаем над генетикой элиты, — вздохнул наконец Линнервальд. — Постоянно работаем… Долголетие, невосприимчивость к вирусам — это выходит легко, но способности… Они не наследуются так, как нам бы хотелось.

Сайко, понимая, что стоит и подслушивает разговор, смутилась и кашлянула. И зацокала, направляясь к мужчинам.

Линнервальд обернулся так резко, словно она застала его за чем-то непотребным.

— Я рада видеть вас в добром здравии, господа, — лучезарно улыбнулась наследница, останавливаясь рядом со спорщиками, и огляделась так, словно вошла только что. — Вы, наверное, говорили о власти? Бремя её ужасно.

— Боюсь, иной ноши у нас нет, — ласково улыбнулся ей брат Александр. Он весь был — тепло и забота.

— Это не значит, что нам легко, — кивнула наследница.

Такие разговоры «ни о чём» она умела вести уже лет в шестнадцать. Для них не требовалось ни образованности, ни понимания сути предмета спора.

Линнервальд отпил из бокала и расслабился, решив, что девушка, если что-то и слышала, то не поняла.

Сайко похвалила себя за умение «держать лицо».

— А где Дерен? — спросила она. — Я бы хотела услышать и его мнение.

— Дерен? — Линнервальд взглянул на водяные часы. — Он улетел уже довольно давно…

— Как улетел? Куда? — Сайко напрягла все силы, чтобы голос её звучал так же легко и звонко.

— Капитан отозвал его.

— Зачем?

— Ну… — регент даже растерялся под напором её вопросов. — Существует некая военная необходимость. Я не имел права прямо спросить его, что там у них стряслось. Но Дерену капитан приказал немедленно лететь на его крейсер. На «Персефону».

«На „Персефону“? Даже не попрощавшись?..»

Сайко ощутила, как мир лопается. Распадается на куски.

— А он просил мне что-нибудь передать? — спросила она, сама не слыша своего голоса.

Регент растерянно молчал.

— Он просил передать, что у него никогда не было такой способной ученицы. И оставил вот это… — Брат Александр с улыбкой протянул девушке прекрасно огранённый аметист, размером с яичко воробья.