рыдать к полу.
Ухмыльнувшись, Антон одарил её взглядом полной презрения да покинул комнату. Он медленно удалялся по коридору, вытирая упрямые слёзы. Царившая в тот момент тишина вокруг будто преследовала. Казалось, всё вокруг погрузилось в вечный траур.
Несмелым шагом за Антоном вышла из комнаты Софьи Алёна. Она шла за ним, точно так же не скрывая слёз от горя, и остановилась лишь у штор дверей, ведущих на дворцовую кухню. Алёна остановилась, слыша, как уже находящийся там Николай, вопросил прибывшего друга:
— Как сему верить? Как допустить его власти продолжаться? Как жить-то дальше?
— У тебя есть, ради чего жить, — сел за стол Антон, вновь вытерев слёзы и налив себе из стоящей там бутылки водки. — Нам всем придётся с этим выживать… Однако стоит проверить имение…. после пожара… Всё осмотреть…
— Я чувствую себя убитым, — закрыл Николай глаза, не желая выпускать слёз, не желая подпускать даже представление о том, что пришлось пережить Алексею, но он упрямо представлял его смерть.
Слыша слова любимого, Алёна испугалась ещё больше. Она страдала за его потерю, страдала за подругу, а теперь боялась потерять и Николая. Представив его и себя на месте Алексея да Софьи, вся жизнь показалась бессмысленной, убивающей, жестокой. Жить не хотелось дальше и ей, и Алёна вышла из-за штор:
— Я тоже умру.
Взглянув на любимую, Николай сразу вскочил из-за стола и заключил её в объятия. Ничего не смогли они больше сказать, разрыдавшись вместе, а руки крепко-накрепко обвили друг друга, боясь выпустить хоть на мгновение.
Глядя на них, Антон снова вытирал слёзы да снова наливал себе водки. Никто даже не заметил, как на кухню тихонько пришёл повар, отец Алёны. Он поставил на стол ещё пару бутылок водки, закусок и сел напротив Антона:
— Мне очень жаль… Увы, только когда его не стало…. вижу, насколько ошибался во мнении насчёт вас всех.
— Пустое, — молвил Антон, а севшие к столу Николай и Алёна взялись за руки.
— Я согласен уйти в купцы, — сообщил повар своё решение. — Мой брат давно звал, но как-то не было желания.
Слыша его слова, Николай прослезился вновь.
— Знаю, не сейчас может следовало сказать, — сопереживал им всем отец Алёны, но Николай сказал:
— Мы должны справиться со всем, а уж за смерть Алексея… Разберёмся ещё во всём.
— Разберёмся, — отозвался и слабеющий из-за хмели да горя Антон.
Он медленно поднялся из-за стола и покинул кухню. Выйдя в коридор, Антон сразу узнал спешившую навстречу Александру. Она мчалась, словно боялась опоздать, и сразу встала перед его глазами:
— Статс-дама исчезла из дворца, одна государыня знает, где её искать, но я уверена, только она сможет помочь спасти Софью от этого замужества!
— А мне уже всё равно, как, в прочем, и Лёшке… Всё равно! — смеялся всё больше и больше Антон.
Александра по его виду да запаху сразу поняла, что тот ужасно пьян, но обида её не оказалась слабее. Антон толкнул её в сторону, уходя дальше по коридору и столкнулся с идущим со скрипкой в руках пожилым господином.
— Осторожно, сударь! — удивился тот, ещё некоторое время глядя вслед смеющемуся Антону, да подошёл к старающейся высушить упрямые слёзы Александре.
— Простите, Матвей Сергеевич, — молвила она. — Сегодня уроков не будет. Не знаю, смогу ли теперь заниматься скрипкой. Такое горе!
— Господи, девочка моя, — смотрел он с ужасом, предчувствуя неприятные вести. — Идёмте, поговорим.
Он пригласил пройти в кабинет, и сел вместе на софу. Александра плакала, не находя сил сдерживаться, но всё рассказала о случившемся.
— А сей господин? — указал на закрытую дверь Матвей Сергеевич после рассказа.
— Антон Иванович Мерижский, — закрыла глаза Александра, но слёзы вновь текли ручьями. — Он возненавидел меня на всю жизнь, а как…. как жить мне теперь?
— Хмм, — оглянулся задумчиво на дверь Матвей Сергеевич и поднялся, подавая руку. — Вам следует пока вернуться домой…
81 Часть
Вернувшись домой в сопровождении сопереживающего ей Матвея Сергеевича, Александра сразу хотела навестить сестру, но к той не пускали никого, кроме доктора.
Несколько недель ожидания, горя, потерянности ощутила Александра, пока ждала возможности увидеть Софью. Точно так же встречи с сестрой ждал и прибывший в имение их брат Михаил. Только и царила тяжёлая атмосфера в доме, где никто друг с другом не желал общаться, ожидая лишь того часа, когда Софья, если не покинет постель, то хотя бы скажет хоть слово да нормально поест.
Снова Александра покинула комнату поздним вечером. Готовая ко сну, он вышла в тёмный коридор с подсвечником в руках, но пришлось тут же спрятаться за лестницей. Подслушивающий тем временем у спальни Софьи Мамонов вдруг резко ворвался в комнату.
Слышно было, что он что-то нашёптывал находящемуся там доктору, после чего вывел его в коридор да приказал убраться. Бросив взгляд на спальню Софьи, Мамонов не вернулся к ней. Он ушёл в свою комнату, которая находилась в конце коридора, и скрылся там.
Дождавшись, когда доктор покинет дом, Александра хотела сразу навестить сестру, но вновь остановилась. Оставаясь подглядывать из-за лестницы, она смотрела на вышедшую из спальни Софью. Поражаясь тем, насколько та слаба, как ходит, придерживаясь за стену, Александра не смела сделать и шага.
Не веря тому, что видела в царившей вокруг темноте Александра заметила в руках Софьи пистолет. Софья шла к комнате Мамонова, и видно было, насколько решительна была цель. Александра только хотела её окликнуть, но кто-то резко схватил позади и крепко закрыл ладонью рот:
— Молчи…. пусть, — раздался шёпот, и Александра узнала брата.
— Мишенька?! — тихо вопросила она, повернувшись к нему лицом. — Но такой грех!
— Я говорил с ней вчера, — прошептал Михаил, не скрывая слёз. — Я оставил ей пистолет.
— Ты сошёл с ума! — волновалась всё больше Александра. — Всё, что угодно, но самой убивать его! Нет!
Бросившись бежать следом за скрывшейся в спальне Мамонова сестрой, Александра выкрикнула её имя, но Михаил снова схватил, остановив. Они оба замолчали, услышав, как в комнате Мамонова что-то разбилось, и застыли на месте.
В ожидании рокового выстрела, оба взглянули друг на друга, но вместо этого из комнаты Мамонова стали доноситься стоны его блаженства. Будто торжествовал победу над возлюбленной, он несколько раз воскликнул её имя.
— Нет, — попятилась Александра в шоке назад.
Она смотрела то на дверь, то на брата, закрывшего себе рот, чтобы не выпустить ни звука, ни слёз, разрывающих его душу от бури разочарования. Не вынося всего, что слышал и понимал, Михаил умчался прочь…
— Умница, — прошептал Мамонов отдающейся ему Софье.
Он лежал на ней, приходя в
