князя — это путь воина. Сталь закаляется в огне, а князь закаляется в бою. Лишь сражаясь, ты будешь становиться сильнее. Этой ночью ты научился входить в боевой режим. Поздравляю, лишь настоящий князь способен полноценно им пользоваться.
— Ага, — сказал Ломтев. Он застегнул запонки и принялся заправлять рубашку в штаны. — Ты знал, что так будет?
— Я догадывался, что так может быть, — сказал старый князь. — Но заметь, я не отправлял тебя в бой. Я лишь предоставил тебе информацию, и то, как ты ей распорядился, было твоим собственным выбором. Ты сам встал на эту дорогу, демон. И я надеюсь, что ты понимаешь, куда она ведет.
Да все мои дороги ведут в одно место подумал Ломтев. Вопрос только во времени, которое надо будет потратить на путь.
— А если бы я выбрал дорогу через императорскую библиотеку? — поинтересовался Ломтев.
— То это тоже был бы твой выбор, — сказал старый князь. — Но я почти не сомневался, что ты пойдешь на обострение. Потому что это короткий путь. Потому что сейчас ты ведешь себя как, как, оказавшись в твоем положении, повело бы себя большинство новоявленных аристократов. Если ты считаешь себя уникальным, то ты заблуждаешься, демон. Предсказать твой выбор было очень легко.
— То есть? — уточнил Ломтев.
— Ты получил силу и захотел стать еще сильнее, — сказал старый князь. — Тебе были нужны знания и ты отправился за ними туда, где их можно было быстрее взять, невзирая ни на препятствия, ни на последствия. И ты получил то, что хотел. Хотя и немного не так, как представлял.
— А на самом деле я смогу найти хоть что-то полезное в этих книгах? — поинтересовался Ломтев.
— Может быть, найдешь, — сказал старый князь. — А может быть, и нет. Я не знаю, я же их не читал.
— Это попахивает подставой, — сказал Ломтев.
— Чем? — не понял Громов.
— Обманом.
— Никакого обмана, — заявил старый князь. — Книги, что ты там забрал — это личные дневники последнего в империи колебателя тверди. Там вполне может содержаться информация о его силе, может быть, какие-то описания его техник. Чтобы узнать это наверняка, их следует все-таки прочесть.
— Я прочту, — пообещал Ломтев.
Он закончил застегивать жилет и натянул пиджак. Предоставленный отелем лимузин уже ждал его в главного подъезда.
— Хочу только предостеречь тебя от одной ошибки, которую часто допускают люди, попавшие в такое же положение, — сказал старый князь. — Твоя сила не растет, твоя сила стабильна, ее конечные параметры определены в тот самый момент, когда ты получаешь к ней доступ. Ты всего лишь овладеваешь ею, открываешь новые возможности ее использования, познаешь ее суть. И хотя ты еще не дошел до предела, ты должен знать, что он есть. И может быть, ты уже стоишь к нему вплотную.
— И что это значит для меня в практическом плане?
— Что ты не всемогущ, демон, хотя по первости у тебя может сложиться именно такое впечатление, — сказал старый князь. — И тебе стоит дважды, а может быть, даже трижды подумать, когда ты решишь применить силу в следующий раз. И особенно тщательно стоит подумать о том, против кого ты собираешься ее применить. Вертолет, особняк — это все детские фокусы по сравнению с тем, что может сделать, например, мой собственный сын. И тем, что в свое время мог делать я.
— Я это учту, — заверил его Ломтев.
Он сунул ноги в туфли, положил добытые ночью книги в свой новенький портфель, сунул его под мышку и вышел в коридор, где его уже ожидали не слишком довольные поведением охраняемой персоны телохранители.
— Но все равно, это было очень весело, демон, — сказал старый князь, проходя сквозь стену рядом с дверью. — Надеюсь, не в последний раз.
Но Ломтев ему уже не ответил. Общение с призраками, живущими в твоей собственной голове, это дело интимное, и не стоит выносить его на публику.
Даже если свидетели и так считают тебя не совсем нормальным.
* * *
По пути вниз призрак исчез.
То ли растворился в стене, то ли решил задержаться в шахте лифта, а то ли просто сделался невидимым и засел где-то в закоулках их общего, одного на двоих, мозга.
В лимузине Ломтев погрузился в невеселые размышления, в очередной раз прокручивая в голове события предыдущей ночи, но теперь попытавшись посмотреть на них с другой стороны.
В свете вновь открывшихся обстоятельств, так сказать.
И мысли у него были тревожные.
Допустим, решение штурмовать резиденцию Громовых в поисках новых знаний принимал он сам. У него было несколько рациональных причин, по которым он поступил именно так, и никак иначе. И, в конце концов, он своей цели достиг.
Посмотрел на Влада в деле, повязался с ним кровью, нанес ощутимый удар по князю Громову и его роду, которых уже числил своими врагами, получил то, что искал. Конечно, по последнему пункту были некоторые сомнения, но Ломтев пока решил считать его выполненным.
Ему нужны были книги, и вот они, книги. Другой вопрос, что в них может оказаться не так уж много пользы, но тут остается только согласиться со старым князем. Ты не узнаешь этого, пока не прочитаешь.
Но никаких рациональных причин разрушать особняк Громова уже после того, как все закончилось, и они были в двух шагах от машины, у Ломтева не было. Более того, это обстоятельство могло его выдать. Хотя и без того его могли выдать обломки вертолета, убитые им люди и разрушенный бункер, но все же… Чем больше улик у следствия, тем легче его вести.
Ломтев попытался точно вспомнить, о чем он думал в тот самый момент, чем он руководствовался, но не смог.
Проверка вдруг открывшегося у него боевого режима? Способ узнать, сможет ли он еще раз войти в тот серый мир, где так спокойно и время не имеет значения? А здание-то зачем разрушать?
Он помнил, что ему хотелось ударить Громова побольнее, но мог ли он быть уверен, что это именно его мысль? Что старый князь, окопавшийся в его голове, только наблюдает, и вовсе не пытается подтолкнуть его в каком-либо направлении?
Ведь вполне может оказаться и так, что предыдущий владелец этого тела вынашивает свои планы. И что на самом деле этот старикан, которому, по его собственным уверениям, уже ставят прогулы на том свете, не выжидает подходящего момента, чтобы попытаться перехватить контроль?
Хотя, стоп, сказал себе Ломтев.
Перехват контроля ему, скорее всего, ничего не даст. В плане силы, я имею в виду. Ведь это я — колебатель тверди, а не
