– Питер, у меня создалось впечатление, что, в общем и целом, люди довольны сегодняшним выступлением Джона Оливера Баниона. Однако мне оно показалось слегка вялым, почти безжизненным. Собравшиеся настроены очень решительно – если бы он приказал им отправляться пешком в Калифорнию, они двинули бы туда, ни секунды не раздумывая. Банион, напротив, говорил очень взвешенно. Временами казалось, что на него находила какая-то оторопь. Но это, что ни говорите, самое массовое выступление за всю историю США, так что, вполне возможно, Банион и сам слегка ошарашен его масштабами. Он то и дело повторял: «Это великолепно». Безусловно, в этом есть какое-то великолепие – все эти люди, которые съехались из самых отдаленных уголков нашей страны… Мы надеемся, что позже нам удастся взять у Баниона интервью. А пока с нами будет говорить доктор Дантон Фалопьян, его ведущий научный консультант по вопросам уфологии…
* * *
Банион и Скраббс смотрели телевизор, сидя в НЛО-трейлере. Голова Баниона была обмотана мокрым полотенцем. В руке он сжимал большой стакан, до краев наполненный виски.
– Вы были бесподобны, – сказал Скраббс, – что, спрашивается, она от вас хотела? Чтобы вы сорвали с себя одежду и устроили публичное самосожжение? Чертовы телевизионщики! С ума от них можно сойти!
Из-под полотенца донесся жалобный стон.
– Но, как бы там ни было, она услышала наш завуалированный сигнал. А уж если она догадалась, то они и подавно, не сомневайтесь. Теперь им известно, что вы о них знаете. Это поможет нам выиграть время.
Дверь трейлера содрогнулась от яростного стука. Кто-то требовал, чтобы его немедленно впустили. Это была Элспет.
– Она говорит, что Том Брокау хочет взять у вас интервью, – сказал Скраббс. – Может, вам следует с ним побеседовать?
Банион отхлебнул глоток виски.
– Неужели вы собираетесь выпить все это в один присест?
– Да. А потом налью еще. А потом еще. А потом… я тебя убью. И суд меня оправдает, потому что я был пьян.
– Именно так у меня все и началось. В одно воскресное утро я методично накачивался «кровавой Мэри». Я был страшно зол из-за того, что они отклонили мое прошение о переводе из Отдела похищений. Так что не уверен, что спиртное – это оптимальный выход.
– Ты погубил мою жизнь потому, что напился одним воскресным утром?
– По-моему, вам уже пора идти к Тому Брокау. Эй, глядите, а вот и ваш приятель, сенатор Граклисен.
Банион приподнял полотенце. Граклисен давал интервью компании Си-эн-эн, стараясь изо всех сил демонстрировать энтузиазм по поводу того, что его комитет дал согласие провести слушания по вопросу похищений людей инопланетянами.
– Лично я не совсем уверен, что эти организмы… существа, или как вы их там называете, замешаны в действиях, которые им инкриминируют. Вместе с тем должен признать, я поражен энергией и неподдельным энтузиазмом людей, приехавших в Вашингтон для участия в этом марше. Спасибо, большое вам спасибо…
Банион сдвинул полотенце на глаза. Скраббс что-то протянул ему.
– Что это? Яд?
– Мятный холодок. От вас разит как от винной бочки. Что подумает Том Брокау? Ну же, соберитесь, настало время для второго броска.
* * *
– Здравствуйте, мистер Банион. Благодарю вас за то, что вы к нам присоединились.
– Искр-ренне р-рад, – икнул Банион.
– Сенатор Граклисен наконец согласился провести слушания по вопросу массовых похищений людей инопланетянами. Именно за этим пришли сюда все эти люди, не так ли? И вот вы этого добились. И сейчас, наверно, прекрасно себя чувствуете.
– Хм… сейчас гораздо лучше.
– Вас не удивила масштабность этого мероприятия?
– А? – переспросил Банион.
– Вас не удивило, что в столице собралось три миллиона людей?
– А, да. Конечно. Просто класс.
Режиссер шепнул ведущему:
– Боже, да он пьян как сапожник.
Откуда-то из дальнего угла Скраббс подавал Баниону тайные знаки. Ну же, соберись! Помни о главном!
– Вы, должно быть, сейчас очень взволнованы.
– Не то слово, Том, не то слово. Я сейчас просто вне себя от волнения. Это был очень… странный год. Но, тем не менее, мы здесь. Все три миллиона. Это велико… – Банион закашлялся, – просто великолепно.
– И каков же следующий пункт в планах Человека двадцать первого века?
– Выживание.
– Простите?
– Борьба за жизнь.
– В каком смысле?
– Борьба со смертью. Это значится первым пунктом в моих планах на данный момент.
– Вы хотите сказать, что вашей жизни угрожает опасность?
– Не хочу показаться вам параноиком, но когда ты суешь нос куда не следует, никогда не знаешь, что из этого получится.
– Точно, он нализался, – сказал режиссер в ухо Тома Брокау.
– Скажем так, – продолжал Банион, – в случае, если меня переедет машина, или я заболею какой-нибудь страшной неизлечимой болезнью, или поскользнусь и сломаю себе шею в ванной, или у меня произойдет запукорка… закупорка кровеносного сосуда, ваша журналистская братия наверняка захочет рассле… расследовать обстоятельства моей смерти.
– Почему вы решили, что правительство хочет от вас избавиться?
– Знаете, Том, я, равно как и еще восемьдесят процентов американцев, пришел к выводу, что наше правительство знает об НЛО больше, чем мы можем себе представить. Я убежден, что они великолепно осведомлены о летающих тарелках. Но возвращаясь к вопросу моей безопассости… безопасности, я уже предпринял кое-какие меры предосторожности. Спрятал в надежном месте кое-какие документы; если со мной что-нибудь случится – даже такая банальная вещь, как простуда, они будут тотчас же обнародованы. За моей спиной – три миллиона моих последователей. Они сильно огорчатся, если с их лидером случится что-нибудь нехорошее. Бог знает, на что они будут в таком случае способны.
– Вы хотите сказать, что они могут стать агрессивными?
– Ну, в общем и целом они достаточно разумные люди…
В этот момент оператор перевел камеру на одного из митингующих – на его плакате было написано:
«ДЖОНА ФИЦДЖЕРАЛЬДА КЕННЕДИ УБИЛИ ИНОПЛАНЕТЯНЕ».
– …и вам остается только гадать, будет ли следующее выступление таким же мирным…
– Джон Оливер Банион, спасибо за то, что вы были с нами.
– До встречи.
* * *
– Я боялся, вы свалитесь со стула, – сказал Скраббс, когда они, наконец, вернулись в «тарелку» Баниона. – Но думаю, у нас теперь есть страховка.
Банион осушил свой стакан с виски и легонько рыгнул.
– У меня – да. А у тебя нет ни черта. Так что не возникай. Думаешь, они пошли бы за тобой? Ха.
