клан Водниковых, который теперь стал кланом Кернов. Точнее, клан Кернов его поглотил. От части предприятий пришлось отказаться, они были уже при Водникове убыточны, и тратить на них время и средства я не горел желанием, поэтому просто пустил с молотка. Что существенно увеличило мой счёт.
Где-то в середине лета счет ещё раз весьма солидно потяжелел, как я понял, пришёл гонорар за участие в поимке черного единорога. А я уже хотел звонить Марго, чтобы поинтересоваться судьбой этих денег. Но, получилось весьма неплохо.
Журналы, подготовка к свадьбе, к которой меня всё же сумели привлечь, и много чего ещё. Половины я даже не помню. Домой чаще всего приползал, что-то ел, не чувствуя вкуса и заваливался спать. И так до следующего утра.
Первый выпуск свадебного журнала ждал неизбежный успех. Ушаков, сволочь такая, разглядывая свое фото, с самодовольной улыбкой заявил, что успех журналу принесло именно оно. И тут же посетовал на жлобство Щукина, который ему эту рубашку так и не прислал.
Так что эти месяцы превратились в бесконечную череду встреч, консультаций, и какой-то беготни, от которой никуда нельзя было деться, потому что требовалось именно моё личное присутствие.
И всё же первым, с кем пришлось встретиться, был Подоров. Мы с Ушаковым отдали ему первого атташе вместе с домом Ожогова. Пускай копается. Дом Подоров нам вскоре вернул, мы его продали, а деньги поделили. Я же вроде был должен Егору за найм.
А через неделю позвонил Матвей Игоревич и назначил встречу на нашем старом месте. Когда я подошел к пруду, он уже ждал меня у самой кромки воды, глядя на середину водоема, куда уже начали перелетать утки.
— Вон та точно опасна для общества. Она нападает на людей, — я уверенно показал на утку, которая показалась мне знакомой. По-моему, это была как раз та наглая тварь, от которой меня Майя спасала.
— Вот как, а по мне, эта утка не выглядит слишком опасной, — Подоров внимательно осмотрел птицу и бросил ей кусок хлеба. Утка поймала хлеб на лету и тут же куда-то улетела. — Ты успел допросить первого атташе? — Он продолжал следить за утками, периодически бросая им хлеб.
— Нет, слишком долго мы до него добирались, — я покачал головой. — Да и не знал я, что такой жирный гусь в доме прячется.
— А если бы знал, поступил бы иначе? — Подоров бросил очередной кусок в воду. Пруд уже почти полностью очистился от льда, только у берегов еще было немного наледи.
— Нет, — подумав, ответил я. — Это был оправданный риск. Уже погиб гражданский, и этот псих не собирался останавливаться. Чтобы в него выстрелить, нужно было открыться, а для других даров он был слишком далеко, я бы не достал, или он имел бы шанс уйти с траектории. Магия смерти же не избирательная. Она просто уничтожает всех, до кого может дотянуться. К тому же, сомневаюсь, что он бы сказал что-то такое, чего ты не знаешь. Он ведь как-то связан со сбежавшим хреном, как там его Адрес, если не ошибаюсь.
— Нет, не ошибаешься. — Матвей бросил уткам последний кусок хлеба. — Самое поганое заключается в том, что я и император должны теперь решить, действительно ли только Великий князь был связан с этой коалицией, или его сын тоже. Если один из его дружков, состоящий в ближнем круге наследника, связан с посольством напрямую. — Он развернулся и пристально посмотрел на меня. — Проблема заключается в том, что император болен. Болен уже давно. Виталию было всего три года, когда его величество отравили. Спасти ему жизнь удалось, но вот детей у него уже быть не могло. И теперь у Орловых есть только один наследник, да еще такой, которого всем удавить охота, включая, кстати меня и самого императора Михаила.
— Зачем ты мне это говоришь? Ну пресечется династия, как будто этого никогда не случалось раньше. Императором станет Ушаков, мы сейчас работаем над тем, чтобы вернуть Егору потерянные очки. Это будет не худший вариант, чем Васька.
— Поговори с матерью, — внезапно перебил меня Подоров. — По моим сведениям, она могла выйти замуж за твоего отца. Мне нужно знать, где свидетельство о браке.
— Посмотрите в церковных книгах, — машинально ответил я, пытаясь осознать тот факт, что могу быть вполне законнорожденным.
— Был пожар в часовне и, несмотря на усилия твоего отца, книги сгорели.
— Какая жалость, — я переварил новость и она мне не слишком понравилась. И дело даже не в том, что я не смогу занять трон императора, я-то как раз смогу, дело в том, что я не хочу этого. Так что ничего я у матери спрашивать не буду. Захотела бы, сама бы давно уже рассказала, а то и бумагу показала.
— Поговори с матерью, Костя. Это очень важно для императора и для меня.
— Я поговорю с ней, — неохотно пообещал я. Конечно поговорю, когда время позволит, а оно долго может не позволить это сделать.
Подоров наклонил голову, внимательно осмотрел меня с ног до головы, и мы разошлись в разные стороны.
А потом всё завертелось с какой-то ненормальной скоростью, и с матерью я так и не поговорил.
Уже через две недели после того, как Водников так изящно меня подставил, Громов заявил о готовности основных охранных контуров у Вольфов, и что дальнейшее ложится на плечи начальника их охраны, а у него и так дел невпроворот.
Вот только, если я думал, что готовность защиты спасёт меня от самих Вольфов... Так сильно я ещё никогда не ошибался. Вольфы ушли летом, когда Ирине, а за ней Владе срок рожать подошёл. Только тогда я сумел отбить свой дом обратно. Дед сразу же вернулся от Ушаковых, а вот мама осталась, так ей было проще добираться до ротонды.
Но в основном эти месяцы слились для меня в одну сплошную ленту повторяющихся в различных вариациях событий. Иногда я даже терялся, путался в днях и датах. Меня очень сильно выручала Юля. Если бы ещё этот кобель Устинов от девочки отвязался, было бы совсем замечательно.
Егора тоже догнала подготовка в виде императорской канцелярии и собственной службы безопасности императора. Особенно вторая служба так плотно взялась за Ушакова, что у того только пар валил из всех отверстий.
— Этот козел будет меня учить, как охранный коридор от ворот до часовни и ротонды
