Лесбия слово дает, что любить она даром не станет. Верно: всегда за любовь Лесбия платит сама.
Но это вполне может быть шуткой над старыми женщинами, а не доказательством того, что женщины платили за секс.
Многих влиятельных правительниц их враги представляли ненасытными нимфоманками, и выявить в этом потоке истинные факты особенно трудно. Так, например, говорили, что у королевы Анны Нзинга (1583–1663), правительницы королевств Ндонго и Матамба на территории современной Анголы, имелся гарем из 50 мужчин, которые добровольно ее ублажали. «У нее также есть от пятидесяти до шестидесяти наложников, которых она одевает, как женщин, хотя это молодые мужчины». Проблема, однако, заключается в том, что написаны эти слова голландским географом Ольфертом Даппером, который никогда не бывал в Африке. Учитывая, какой урон королева Нзинга нанесла португальцам, подобные утверждения вполне могли быть всего лишь злонамеренными слухами.
О мужском борделе для женщин рассказывает Мэри Уилсон, содержательница множества лондонских публичных домов начала XIX века. В 1824 году Мэри издала книгу «Кабинет сладострастия», где описала свой «элевсинский институт». За разумную плату в ее заведении женщина могла получить услуги джентльмена по своему выбору:
«Я купила очень дорогой дом, расположенный между двумя широкими дорогами. Войти ко мне можно было с любой из них — через магазины, торгующие товарами, предназначенными исключительно для дам… В этих салонах, в соответствии с классом, вы увидите лучших мужчин своего вида, каких мне только удалось найти, занятых разнообразными развлечениями по своему вкусу, и все они способны к быстрому возбуждению благодаря хорошей жизни и праздности…»
Ситуация аналогичная: все эти подробности стали нам известны благодаря сексологу Ивану Блоху, который рассказал о борделе Мэри Уилсон в своей «Истории английской сексуальной морали» (1936). Я не хочу сказать, что Блох солгал, но убедительных доказательств существования борделя мисс Уилсон и ее воспоминаний нет.
И все же отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия. Женщины почти наверняка платили за секс. При этом даже сегодня подобная ситуация остается табу и неисследованной темой. Хотя все меняется. В 2016 году криминалист Натали Хаммонд и доктор Сара Кингстон провели один из первых в Великобритании исследовательских проектов, целью которого было выяснить, как женщины платят за секс. Доктор Кингстон признала, что изменила свою точку зрения, узнав, «насколько мотивы женщин, покупающих сексуальные услуги, сходны с мужскими». Доктор Хаммонд обнаружила, что женщины платят за секс по разным причинам: «многие хотят поэкспериментировать или ощущают сексуальное несовпадение со своим партнером — они хотят секса, но не хотят заводить роман. Это в точности совпадает с тем, что мы знаем о клиентах-мужчинах: они приходят из разных сфер жизни и платят за секс по разным причинам». Это исследование проливает свет на женщин, которые платят за секс, но у нас остается еще одна тайная история.
Однополые отношения между мужчинами в Древнем мире считались почти что нормой, но до сих пор они остаются предметом строгих социосексуальных «правил», которые определяют, что пристойно, а что нет. В Древней Греции, к примеру, старший мужчина (эраст) мог взять в любовники мальчика-подростка (эромена). Одновременно старший мужчина становился наставником младшего во всех сферах жизни. Хотя сегодня подобное отношение мы назвали бы сексуальным насилием над ребенком и проявлением педофилии, в Древней Греции это не просто принимали, но родители с радостью предлагали своих сыновей богатым зрелым мужчинам в надежде на то, что юноши смогут продвинуться по социальной лестнице. Старший мужчина был активным, более мужественным, а младшему доставалась пассивная роль.
Эти роли распространялись и на сексуальные отношения: в эромена проникали (он находился снизу), а эраст — осуществлял проникновение (находился сверху). Старшему мужчине находиться снизу считалось неподобающим. Аналогичные педерастические отношения считались совершенно нормальными у японских самураев: старший воин (ниндзя) брал мальчика-подростка (чиго) в качестве сексуального партнера, одновременно обучая его боевым искусствам и социальному этикету.
На греческой керамической тарелке 480 года до н. э. изображен поцелуй эраста (любящего) и его эромена (любимого)
Во время судебного процесса 1895 года Оскар Уайльд называл свою любовь к лорду Дугласу «любовью, что таит свое имя». Когда сэр Эдвард Кларк потребовал разъяснений, Уайльд сослался на отношения эраста и эромена в Древней Греции:
«Любовь, что таит свое имя» — это в нашем столетии такая же величественная привязанность старшего мужчины к младшему, какую Ионафан испытывал к Давиду, какую Платон положил в основу своей философии, какую мы находим в сонетах Микеланджело и Шекспира… В нашем столетии эту любовь понимают превратно, настолько превратно, что воистину она теперь вынуждена таить свое имя. Именно она, эта любовь, привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Она светла, она прекрасна, благородством своим она превосходит все иные формы человеческой привязанности. В ней нет ничего противоестественного. Она интеллектуальна, и раз за разом она вспыхивает между старшим и младшим мужчинами, из которых старший обладает развитым умом, а младший переполнен радостью, ожиданием и волшебством лежащей впереди жизни. Так и должно быть, но мир этого не понимает. Мир издевается над этой привязанностью и порой ставит за нее человека к позорному столбу».
Как бы благородно это ни звучало, но продавать секс, а не дарить за наставничество, для мужчины в определенном смысле позорно. Так, например, греческим мужчинам, которые продавали сексуальные услуги, было запрещено входить в храмы, выступать публично и принимать участие в официальных мероприятиях. В 346 году до н. э. афинский политик Эсхин осудил своего коллегу Тимарха, когда тот выступил перед собранием, хотя в юности торговал сексуальными услугами: «Муж, который продавал право на собственное тело, спокойно может продать и свое государство». Аналогичные законы существовали не только в Афинах. В городе Бероя (ныне Верия) сохранилась надпись II века до н. э., в которой говорится, что «рабам, пьяницам, безумцам и тем, кто торговал собой (hetaireukôtes)» запрещается входить в гимнасий.
