Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
которых можно умножать до бесконечности. С другой стороны, Борхес поступает как опытный фокусник: единственное и главное отличие здесь в том, что иллюзионист насылает ловкостью рук на людей кратковременное наваждение, тогда как наш мастер фантастического рассказа свято верит в созданное им новое бытие, заставляя магической силой слова поверить в него читателя. И песчаный канат уже представляется не отвлеченной метафорой старинного английского поэта, автора единственной книги «Храм», а своеобразным вервием, на которое нанизаны бесконечные, всегда новые и неповторяющиеся дважды страницы этой волшебной книги.
Мануэль Пинто да Фонсека, 67-й Великий магистр Суверенного Ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского
Торговец библиями с Оркнейских островов пожаловал к Борхесу (рассказ написан от первого лица) с единственной целью – избавиться от этой Книги Книг, в которой нет ни первой, ни последней страниц: за нее он выменял у писателя готическую Библию Уиклифа с недавно полученной пенсией в придачу. Но ведь Библию можно обменять только за Антибиблию, о чем Борхес не говорит, но, конечно же, подразумевает это. Если расширить значение греческого ἀντι до латинского antecedens, то мы получим не только книгу, противопоставленную Библии, но ей предшествовавшую и ей как бы упраздненную. Стало быть, если Священное Писание есть история богоизбранного народа, а затем и народа Божия, то Книга Песка – это предыстория, древнейшая история, с которой мы попытаемся разобраться, заодно определив, как нам представляется, наиболее очевидное значение песка, скреплявшего оную удивительную книгу.
В этой связи высвечиваются иной палитрой слова Г. Н. Иисуса Христа из Евангелия от Матфея о строительстве дома на песке, где сказано о великом падении, имевшем место в предыстории в нашем контексте, когда ослаб песчаный канат, но осталась еще держащаяся на нем книга, кочующая по земле и переходящая из одних рук в другие как бы особо назначенных для этого бремени людей.
Что касается Борхеса, то в своем рассказе он переворачивает, ставя с ног на голову, алхимический ритуал Великого Делания – сначала он сгущает (COAGULA), порождает в своем воображении и литературно реализует «Книгу Песка»; затем в завершении растворяет, развеивает ее (SOLVE) среди книжных залежей огромной библиотеки, в которой служил; тогда как в рассказе «Роза Парацельса» (1977 год) эта последовательность обнаруживается в классическом исполнении (от праха к розе).
От тайных обществ к древности
Графу Жозефу де Местру принадлежит мысль о том, что древние государства существуют до тех пор, пока, исчезая, не скрываются под сенью различных религиозных, тайных и посвятительных сообществ, посвятительных сообществ. Так, к примеру, в Римско-католической церкви можно признать продолжение Западно-Римской империи, а в Греко-православной церкви – продолжение Восточно-Римской империи. Однако на протяжении столетий сохранялись и тайные общества, заключавшие в себе традиции и наиболее древних государств, в том числе Египта и Халдеи. Сосредоточившись как бы в своей кроличьей норе, внешнее ограждение которой образовывали, к примеру, рыцарские ордена, они ждали своего часа, чтобы выйти наружу, поведав о своих тайнах людям, способным являться их адептами. Что и произошло однажды, когда в 1765 или 1766 гг. в порту Неаполя великий магистр Суверенного военного ордена Святого Иоанна Иерусалимского Мануэль Пинто да Фонсека (1681–1773) встретил молодого аптекаря из Палермо Джузеппе Бальзамо (будущего графа Алессандро Калиостро), которому раскрыл тайны египетского франкмасонства: последний сделался их популяризатором, приняв звание Великого Копта. Однако магико-алхимическая традиция, переданная вышеназванным великим магистром Мальтийского ордена, оказалась по существу халдейской, но в египетской оболочке: здесь наглядно применен принцип матрёшки; это впоследствии и подтвердил Паскуале де Сервис (1818–1893), он же Изар Бне Искур, великий мастер и великий иерофант Традиционного египетского обряда Неаполя с 1868 года. Стало быть, эзотерическая халдейская традиция, возможно идущая от упраздненного в начале XIV века Ордена тамплиеров, сохранялась на протяжении столетий во внутреннем круге Суверенного ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, особо связанном с персоной каждого из великих магистров рыцарского братства, и вышла наружу в урочный час и наиболее подходящее время. Отсюда становится ясным, что орден, послуживший вместилищем халдеизма, оказался затем в России не столько из-за желания императора Павла I, сколько по очевидной целесообразности сохранения в ней своей организации и приобретения своих новых сторонников из среды русской знати. Вот почему и Наполеон Бонапарт, некогда посвященный в Египетский франкмасонский орден графом Алессандро Калиостро, совершив свой поход в Египет, в том числе и в научных целях, и став французским императором в том же 1804 году, узаконил деятельность Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма и признал его великого магистра Бернара-Раймона Фабре-Палапра, предоставив рыцарям для штаб-квартиры дворец Тюильри.
Жозеф Бальзамо, граф Александр Калиостро. Бюст Жана-Антуана Удона 1786 года, мрамор. Национальная гелерея Вашингтона
Здесь нам уместно сказать несколько слов о франкмасонстве среди мальтийских рыцарей. Ставший великим магистром ордена в 1741 году Мануэль Пинто де Фонсека изначально был вынужден под давлением папского инквизитора бороться с братьями-членами лож и даже выслал шестерых из них с острова; однако сам втайне благоволил масонам. В 1750-е и 1760-е гг. среди членов франкмасонского сообщества обнаруживаются не только рыцари, но и клирики Мальтийского ордена, в том числе каноники кафедрального собора Святого Павла. В 1756 году стал франкмасоном и сам великий магистр Мануэль Пинто да Фонсека, приняв посвящение в одной достопочтенной ложе в Парме, хотя нет сомнения, что он являлся носителем египетско-халдейской эзотерической традиции и ранее. В то время на Мальте действовала ложа Совершенной Гармонии, позднее изменившая свое наименование на Святого Иоанна Шотландского Тайны и Гармонии. В 1766 году в эту достопочтенную ложу вступил австрийско-саксонский аристократ Карл фон Цинцендорф (1739–1813), евангелическо-лютеранского исповедания. В своем дневнике 1861–1813 гг. он приводит список франкмасонов мальтийской ложи, равно как и он рыцарей Суверенного ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского: среди них мы находим Лигондеса и Кроз-Линселя, подписавших патент, а также Томмази, Лораса, Литту, Гийе де Монту и младшего брата герцога Караманико, графа Аквино, которого сопровождал граф Алессандро Калиостро во время пребывания того в Неаполе, на Мальте и на Сицилии, и от кого он также получил, как от помощника великого магистра Пинто да Фонсека, соответствующие сакральные познания. Граф Помпео Литта (1727–1797) являлся отцом бальи Юлия Литты (1763–1839), посланника Мальтийского ордена в России, а впоследствии первого шефа Кавалергардского полка и вице-адмирала Российского императорского флота; а Джованни Баттиста Томмази (1731–1803) возглавил римско-католическую ветвь Мальтийского ордена, ушедшую из России: она и станет папским орденом или SMOM – Суверенным военным орденом Мальты (см. Pierre MOLLIER, “Malte, les chevaliers et la Franc-maçonnerie”, Cahiers de la Méditerranée,
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
