двух мирах – в своем и… в этом.
Джеральд потер ладонями виски. Трудно представить, каково ему было в эту минуту.
– Хочешь сказать, существует и другой мир, отличный от нашего?
– Нет. Не совсем. Тот мир, в котором я живу – это будущее твоего родного мира. Мира, в котором магии нет.
Паладин резко вздернул голову, с изумлением заглянул в ее лицо.
– Нет магии? Как это?
– В том виде, в котором ты привык наблюдать ее каждый день – нет, – с горечью сказала Кэйла. Помедлив, добавила: – У меня есть теория, что крохи магии в моем мире все же остались. У нас есть экстрасенсы, знахари, ведьмы и много необъяснимых вещей вроде призраков и странных происшествий. Но нет чар и нет магов. Есть много чего другого – интернет, телевидение, чудеса техники, но… знаешь, все это магию не заменит.
– Уму непостижимо, – прошептал Джеральд.
Кэйла тактично молчала, давая паладину хотя бы немного прийти в себя – осмыслить услышанное, которое наверняка кажется ему невозможным.
– Но что могло уничтожить магию? – воскликнул он.
– Скверна, – глухо ответила Кэйла. – Она губит все живое – не только чувства и воспоминания, но и силу. И, боюсь, с каждым днем будет становиться все хуже. Паутина, раскинутая над вашим миром, разрастется, пока совсем его не поглотит. Денизе… она видела печать смерти на лицах людей, и я увидела это. И я видела, как она должна была умереть.
– Как? – едва слышно спросил Джеральд.
– В хижине мага теней. Я умерла тогда вместе с ней… а потом очутилась в том дне снова. Это помогло мне предупредить тебя об опасности, не позволить нам обоим снова умереть. Тогда Денизе ушла, и осталась я. С наказом от нее – остановить то, что погубит людей ее родного мира.
– Скверну… – с закрытыми глазами прошептал Джеральд.
– Она не знала, о чем идет речь. Не успела это предвидеть. Но знаю я и… – Пальцы сами собой сжались в кулаки. – Я боюсь, что не справлюсь. Я – не Денизе, хоть и переняла большую часть данных ей Амерей сил, и сумела их в себе пробудить. Я – Кэйла Честер, я – самозванка.
Последние слова она произнесла уже шепотом.
– Не говори так, – хмуро взглянув на нее, вдруг бросил Джералд. – Кем бы ты ни была… Разве не ты спасла жителей Светлицы от аземы? Разве не ты избавила Стоунверд от голода и затопления? Ты рискуешь собой каждый день, очертя голову бросаешься на защиту незнакомых тебе людей. Денизе… Кэйла… Тебе и не нужно пытаться стать такой, какой была она. Ты вершишь свою собственную судьбу.
Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь треском веток в костре. На лице Джеральда проступила печать утраты. Денизе ему – совсем не чужой человек. Может, и не друг, но напарник, соратник. Каково ему узнать, что той, с кем он бок о бок путешествовал и сражался на протяжении трех лет, больше нет? Что девушка, которую он считал живой, видел рядом едва ли не каждый день и преданно защищал, на самом деле уже давно мертва? Страшно даже представить, что он чувствовал сейчас.
И Кэйла – живое напоминание о той, кого больше нет.
– Это все объясняет, – опустошенно сказал Джеральд. – Я не мог понять, что в тебе изменилось, и почему. Ты стала другой, почти незнакомой. И я чувствовал, что изменилось что-то не только в тебе самой, но и… между нами. Иногда я ловил твой взгляд и не знал, как его трактовать. То, что мне рисовало воображение, никак не могло произойти в реальности.
– Почему? – тихо спросила Кэйла. – Из-за того, что Денизе так и не смогла отпустить Эстебана даже после его смерти?
Он медленно кивнул, не отрывая взгляда от языков пламени.
– Она покорила меня с первого дня нашего знакомства. Я был юным мальчишкой-паладином, который только открывал для себя мир после жизни в стенах крепости, она – уверенной в себе восемнадцатилетней белой колдуньей. У меня не было ни единого шанса. – Джеральд невесело усмехнулся. – Конечно, я влюбился как щенок. И конечно, Денизе всегда воспринимала меня лишь как телохранителя, который дал клятву Несущей Свет всегда защищать ее дочь. Через несколько недель после того, как я присягнул Денизе на верность, в ее жизни появился Эстебан – взрослый, повидавший мир воин. Они оба полыхнули как факелы от одной-единственной искры. Денизе была ему верна и никого вокруг себя не замечала. Что уж говорить про меня – ее живого клинка.
– Не называй себя так, – взмолилась Кэйла. – Ты – человек, а не живой клинок.
Джеральд странно на нее взглянул.
– Как я мог не видеть этого раньше? Вы с Денизе совершенно разные. Она никогда бы не сказала подобного. В этом мире у каждого своя роль. Белые колдуньи обязаны помогать людям, а Белые Паладины – защищать их ценой собственной жизни. Ты ведь не будешь тосковать, когда сломается твой меч? Ты просто пойдешь к кузнецу и попросишь выковать себе новый. Так и мы, паладины. Наша жизнь – разменная монета, а наша смерть – лишь закономерный конец долгого пути.
Кэйла отчаянно помотала головой, в одном этом жесте выражая всю глубину своего несогласия. Кто придумал столь легко разбрасываться человеческими жизнями?
Выходит, она все же ошиблась, приняв образ холодной стены за равнодушие. Джеральд действительно провел черту между собой и Денизе, но сделал это лишь для того, чтобы закрыть свои чувства, зная, что они не взаимны. Все это время он любил ее, свою Денизе. А в ее сердце был Эстебан. Даже его смерть ничего не изменила – любовь такой силы бесследно не исчезает. И после смерти Денизе была предана Эстебану – Кэйла чувствовала это в момент видения с перстнем.
Быть может, каждый из них троих любил одинаково сильно. Но только Джеральд был по-настоящему одинок.
– И какой он, твой мир? – тихо спросил он, вряд ли догадываясь о ее мыслях.
Кэйла задумалась.
– Совершенно другой, и в то же время… очень похожий. Просто магию заменила технология, а все остальное осталось прежним. Жестокость, борьба – за власть, за богатство, за место под солнцем. Противоречивый – потому что посреди всей этой грязи находится место и свету.
А еще – тронутый Скверной. Но об этом Кэйла не стала
