Кровь бурлила в ее жилах, отдаваясь учащенным стуком в ушах. Ее грудь вздымалась, соски болезненно напряглись. Амалия чувствовала, как всепожирающее пламя страсти охватывает ее тело, а необъяснимая внутренняя дрожь заставляет напрягаться мышцы ног, живота, бедер. Она крутила головой, извиваясь при каждом его движении, стонала, забыв о глупых приличиях, придуманных теми, кто никогда не любил.
Роберт вновь притянул Амалию к себе. Каждым дюймом своей кожи она осязала силу и жар его мощного мускулистого тела, тела настоящего мужчины-самца. Ощутив животом трепетную упругость его изготовившейся к атаке плоти, Амалия задрожала, как в лихорадке и еще сильнее прильнула к взмокшему от жары и долгого ожидания телу Роберта. По его знаку она раздвинула ноги и вскрикнула, почувствовав уверенное скользящее вхождение. Потом она потянулась и прижалась с удвоенное силой, чтобы заполучить долгожданного гостя поглубже.
— Посмотри на меня! — потребовал Роберт властно. Она подчинилась. Их взгляды полные страстного желания встретились.
— Я люблю тебя, Амалия! — Грудь Роберта вздымалась от прерывистого дыхания.
— И я люблю тебя, Роберт, — ответила Амалия, глядя ему прямо в глаза.
Неистовая радость вспыхнула на его лице. Роберт с такой нежностью и таким удовольствием прижал Амалию к себе, что оба, не сговариваясь, вскрикнули. Они двигались в едином ритме, не задумываясь больше о том, что будет завтра. Роберт откинулся на спину, увлекая ее на себя. Амалия возвысилась над ним, напоминая амазонку на диком скакуне, ее волосы разлетелись в разные стороны, чтобы потом в порыве безумной страсти опутать их тела, соединить хотя бы на одну ночь.
Это был экстаз чувственного наслаждения, перед которым время бессильно. Они были одни во всей вселенной, воспаряли над землей, сближаясь и удаляясь, страдая и наслаждаясь. И не раз комнату оглашали их томные стоны, победные крики и радостные восклицания.
Роберт навис над ней, его толчки были сильными и точными — в темпе ударов его собственного сердца. Амалия любовалась им, мощным и страстным мужчиной, сверкающим бронзой мышц и каплями пота, орошавшими их обоих.
— О, Роберт, — выдохнула Амалия, упиваясь блаженством. Она дугой вытянулась под ним, чувствуя, как он толчками входит в нее все глубже и глубже.
Амалия наслаждалась этими его неистовыми движениями-толчками, ждала их, они возносили ее к вершинам страсти и опускали на дно безумия. Она чувствовала его в себе и сама стремилась раствориться в нем. Это было чудо, восхитительное и ничем не омраченное, по сравнению с которым любые земные узы и заботы казались мелкими и никчемными. Еще мгновение — и внутри нее взорвался дивный фейерверк счастья, высвободивший огромный заряд эмоциональной энергии, которая скопилась за последние недели. Уловив это ее состояние, Роберт поспешил разделить с нею чарующее волшебство неземного наслаждения, Слившись в единое целое, любовники унеслись на волнах страсти в мир грез и не заметили, как наступило утро следующего дня.
Когда они проснулись в объятиях друг у друга, в комнате пахло топленым свечным воском и сгоревшим ламповым маслом, Яркий солнечный свет за окном пригасил желтое пламя двух ламп, которые медленно догорали, отбрасывая едва заметные блики. Свежий ветерок колыхал занавески, надувая их парусом. Пахло цветами, глиной, жареным луком и вареной рыбой.
Амалия открыла глаза. Время близилось к ленчу. Она попыталась встать, но не смогла: ее удерживала тяжелая рука Роберта, лежавшая на ней, он сжимал в ладони ее грудь, лаская упругую плоть с дрожью неутоленного желания. С трудом приподнявшись, Амалия обнаружила, что всю ночь она спала совершенно голой. Роберт лежал у нее за спиной, прижавшись к ней своим мускулистым телом.
— Лежи спокойно! — Голос Роберта ласково прошелестел у нее над ухом.
Амалия, завороженная его близостью, с готовностью подчинилась. Роберт слегка повернулся, и она почувствовала, как что-то гладкое и твердое уперлось ей меж ног в поисках входа в ее трепетную женственность, пока он дразнил указательным пальцем возбудившийся сосок.
Вежливый стук в дверь прервал их занятия.
— Мамзель? — послышался голос Лали.
Роберт нагнулся за сползшим на пол одеялом и спешно накинул его на себя и Амалию.
— Да? — спросила Амалия, откашлявшись. Служанка приоткрыла дверь, но в комнату войти не решилась.
— Мамзель и мусье Роберт будут завтракать здесь или спустятся вниз? — спросила она мягким голосом.
— Мы позавтракаем здесь, — ответил Роберт.
— Другие слуги… — Лали замолчала, не зная, как продолжить.
— Скажи им, что я еще в постели. А поскольку я очень чутко сплю, пусть не поднимаются сюда и не беспокоят.
— Да, мусье.
— Кстати, вот еще что, Лали, — окликнул он собравшуюся уходить девушку.
— Слушаюсь, мусье, — откликнулась Лали, просовывая любопытную мордочку в дверь.
— Мамзель так проголодалась, что готова съесть все, что найдется в этом доме.
Служанка понимающе улыбнулась и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Когда дверная ручка щелкнула, Роберт вновь склонился над Амалией. Она невольно вскрикнула, почувствовав, как нежную раковину ее уха опалило жаром его дыхания, а властная мужская рука накрыла ладонью ее грудь.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил он игриво. Пока не появилась служанка, раскрасневшаяся от только что полученного удовольствия Амалия решила до завтрака умыться и привести себя в порядок. Направившись к стоявшему на умывальнике кувшину с водой, она заметила забившуюся между матрацем и одним из столбиков кровати свежую ночную рубашку, которую Лали приготовила для нее вчера вечером. Перехватив ее взгляд, Роберт схватил рубашку и стал ею заманивать Амалию обратно в кровать. Отрицательно покачав головой, она схватила со стула его панталоны и сорочку. Роберт моментально выскочил из постели и пошел в атаку. Они боролись, весело хохоча и притворно сердясь, пока в дверь не постучали. Амалия ахнула и быстро прыгнула под одеяло. Роберт немного поотстал. Засунув себе под мышку панталоны и рубашку, которые продолжали висеть на его загорелой руке, Роберт взмахнул простыней, отчего она надулась парусом и улегся под нее на спину, положив руки под голову. Амалия бросила на него осуждающий взгляд,хотя в глубине ее глаз плясали веселые чертики, и разрешила Лали войти.
Принесенный завтрак оказался обильным, но легким: кофе с молоком, корзинка горячих булочек, кружок свежего сливочного масла и небольшой горшочек дикого меда. Фарфоровый горшочек был разрисован цветами клевера и яблонь и кружащимися над ними пчелами. Из прорези в крышке торчала маленькая фарфоровая лопатка для меда. На подносе стояла только одна чашка с блюдцем из белого фарфора с золотым ободком и розовыми цветами яблони по краям. Рядом с ней лежала розовая полотняная салфетка, украшенная дамасским шитьем, и стояли два серебряных кувшинчика: один с кофе, а другой с молоком. Устроив все это на постели между Робертом и Амалией, верная Лали вынула из кармана фартука вторую чашку с блюдцем и с видом заговорщицы поставила ее перед гостем. Узнав, что им больше ничего не надо, служанка быстро вышла из спальни.
