все более высокий уровень поднималась волна стихийных выступлений против официальной власти, которая, по существу, уже падала. И участники этих выступлений стремились не просто к свержению ненавистного режима, изгнанию из отчизны оккупантов, но и не хотели возврата на вершину власти тех, кого считали непосредственными виновниками страшных испытаний, через которые украинцы вынуждены были пройти в 1918 г. Такие элементы становились не под знамена Директории, а прибегали к радикальным действиям, ориентируясь на социалистические идеи, реализация которых связывалась с торжеством власти Советов. Неуспех национального лагеря в начале 1918 г. воспринимался как победа контрреволюционных сил, враждебных интересам трудящихся.
Определенный психологический импульс антигерманской и антиправительственной борьбе придавали сведения об аннулировании 13 ноября 1918 г. правительством В. Ленина Брестского мирного договора и молниеносная смена настроений в среде оккупационных войск, введение в их жизнь организационных и политических образцов, позаимствованных из революционной практики Советской России – создание солдатских комитетов, солдатских советов, отказ явочным порядком подчиняться командованию, принятие решений об отъезде на родину и т. д.
Впрочем, борьба сил, ориентированных на советскую власть, была малоорганизованной, усилия восставших почти не координировались, а значит и успехи оказывались слишком краткосрочными и спорадическими.
В последние дни 1918 г. принимались решения, осуществлялись шаги, которые должны были привести к тем или иным результатам уже в следующем – 1919 г.
Казалось, что роль первой скрипки могла сыграть Антанта. Пребывая в эйфории после победы над Четвертным союзом, она с размахом и степенно готовилась к овладению территориями крупнейшей страны мира, в которой разгорелись революционные изменения. Бывшую Российскую империю поделили на зоны, Украину отдали Франции. Слегка замаскировав свои намерения решениями конференции в Яссах (Румыния)[550] о приглашении войск государств Антанты в Украину, союзники выработали план: немедленно отправить в Одессу интервентов и двинуть их на оккупацию Киева и Харькова, координируя наступательные операции с действиями сил Англии, США, Японии и других стран, а также белогвардейцев во всех других регионах российского постимперского пространства.
22 ноября в Киев был назначен консулом с особыми полномочиями Энно, который взялся энергично «хозяйничать» в регионе. Среди прочих дипломатических акций было предупреждение немецким оккупантам об ответственности на контролируемой ими до прихода антантских сил территории за возможные революционные выступления и за продажу или передачу оружия повстанцам. Тогда же генерала Бертелло назначили командующим войсками Антанты на юге России и в Румынии. В его распоряжение для начала операций было предоставлено три французские дивизии с расчетом на последующее пополнение румынскими и другими войсками.
А уже 23 ноября на рейде Севастополя появилась антантская эскадра в составе 2 английских, 2 французских, 1 итальянского дредноутов и 16 других военных кораблей. На следующий день в Салоники из Севастополя отбыло 20 белогвардейских транспортных судов для доставки подкреплений. 27 ноября корабли Антанты появились в Одесском порту. В город начали стягиваться французские, греческие, польские, сербские и белогвардейские подразделения. 9 декабря английские военные корабли вошли в порт Николаева.
Одесса была превращена в опорную базу сухопутных войск интервентов, а Севастополь – в военно-морскую базу. В Одесском порту находились французские, английские, итальянские корабли: броненосец «Мирабо», 4 крейсера, 5 миноносцев. Общее количество войск интервентов в Одессе составляло 45 тыс. чел., в Крыму – более 10 тыс. чел[551]
Однако количественно указанные силы на порядок уступали даже австро-германским оккупантам, которые, несмотря на свою мощь, за восемь месяцев так и не смогли овладеть Украиной. Кроме того, военные и моральные кондиции, настроения интервентов, привыкших за годы Первой мировой войны к неторопливым позиционным действиям, в ходе которых неизменно рассчитывали на поддержку союзников (оттягивание подавляющей части войск противника на Восточный фронт), изначально делали их планы оперативной оккупации основных центров Украины – Киева и Харькова – проблематичными.
К тому же войска Антанты оказались на территории, население которой на протяжении двух лет находилось под влиянием радикальных идеологически-политических доктрин. Здесь действовали не только белогвардейские силы и элементы, которые их поддерживали и потому приветствовали приход интервентов, но и большевики со сторонниками власти Советов, борцами за мировую пролетарскую революцию. Они не только активно противодействовали иностранным пришельцам, поднимали население на борьбу против них, но и прибегли к широкой агитации во вражеских войсках, что сразу же дало свой эффект. Рядовой состав интервентов оказался восприимчивым к революционным идеям, по крайней мере, с интересом следил за «социалистическими экспериментами». Поэтому антантское командование в Украине чувствовало себя не слишком комфортно. Оно не могло, в частности, прийти к решению, что делать с повстанческим войском Директории, которое приблизилось к Одессе и 12 декабря вошло в город. Объявив в Одессе военное положение, интервенционные части остались в основном на кораблях, а белогвардейцы отступили в район порта. Однако, с прибытием 17 декабря 156-й французской дивизии, ее командир, генерал Бориус, приказал деникинским подразделениям очистить Одессу от повстанцев. При таких обстоятельствах командование войск УНР согласилось сдать оружие и увести свои силы из города.
Воспользовавшись смятением, неразберихой, рабочие боевые дружины по приказу большевистского ревкома захватили богатые оружейные трофеи и на некоторое время 18 декабря заняли ряд ключевых пунктов Одессы. Однако, не имея еще достаточных сил, большевики отдали приказ рабочим отрядам отступить в окрестные села, перейти на нелегальное положение и приступить к организации партизанской борьбы. По призыву большевиков встать на борьбу за восстановление власти Советов, пришло немало жителей южного региона, и Одесса оказалась практически блокированной. Военный губернатор А. Гришин-Алмазов докладывал в штаб А. Деникина, что «Одесса находится в состоянии осажденной крепости»[552].
Попытки антантовцев расширить зону оккупации вокруг города встречали значительное сопротивление партизан, и им с большим трудом наконец удалось закрепиться лишь на некоторых железнодорожных станциях (Раздельная, Вознесенск и др.).
Следовательно, при всей военно-экономической и политической мощи стран Антанты без поддержки других союзных сил, без изменения подходов к делу, в частности – существенного увеличения интервенционного корпуса, в конце 1918 г., реализацию первоначальных планов оккупации Украины следует признать малореальной.
Значительно оптимистичнее вырисовывалась перспектива планов восстановления власти Советов, которые вынашивались большевиками. Уже 14 ноября 1918 г. В. Антонов-Овсеенко, который очень хорошо знал и объективно оценивал положение в регионе, подготовил докладную записку в Реввоенсовет РСФСР «Об обстановке и ближайших стратегических планах на юге (Украина, Дон)». Объективно оценив силы гетманцев, белогвардейцев и оккупантов, которые к тому моменту уже готовились к эвакуации из Украины (учет повстанческого потенциала Директории, естественно, в документе отсутствует), В. Антонов-Овсеенко считал, что отряды Красной армии «уже сосредоточены или сосредоточиваются в важнейших отправных стратегических пунктах и в количестве достаточном для активных операций»[553].
На первый взгляд, для такого вывода оснований практически не было, ведь на тот момент речь шла лишь о двух повстанческих дивизиях в нейтральной зоне. Однако В. Антонов-Овсеенко имел в виду возможность трансформации политических настроений трудящихся
