Молли разом забыла о своих проблемах.
— Так твоя подруга — изобретатель?
— Да. Ее зовут Хелуаз Стикли. Она играет на бас-гитаре. Но ее основной интерес — это изучение альтернативных уровней сознания.
— Как интересно, — сказала Молли. — И что это за уровни сознания?
— Убей меня Бог, я ничего в этом не смыслю. Знаю только, что речь идет о том, что некоторые люди обладают сверхинтуицией. Ну, скажем, как цвета, которые не укладываются в обычный спектр. Что-то в этом роде. Так вот, она работает над прибором, который улавливает эти специфические волны сознания.
Молли поморщилась.
— Мне кажется, ей не стоит связываться с фондом Аббервика. Гарри не жалует изобретателей, которые работают в области психоанализа. Откровенно говоря, он считает все это чушью.
— Тебе что на каждый проект нужно одобрение Тревельяна?
— Да нет. Но я плачу большие деньги за его советы. И глупо было бы ими не пользоваться.
— Ну, ты только поговори с Хелуаз. Что тебе, трудно?
— Нет, конечно, нет. — Молли устало улыбнулась. — Ты и снег зимой Аляске продашь, Тесса. Скажи Хелуаз, что я с удовольствием с ней встречусь.
— Отлично, — улыбнулась Тесса, уже стоявшая у выхода. — До завтра.
Молли подождала, пока за ней закроется дверь. Потом в последний раз обошла магазин, следуя ежевечернему ритуалу. Она выровняла на полках банки с чаем, проверила регистрационные журналы. Опустила жалюзи в витринах.
Убедившись, что все в порядке, она вышла и закрыла на замок входную дверь. На лестнице, спускающейся к набережной, было людно, но толчея быстро рассасывалась В лучах предвечернего солнца поблескивали струи фонтанов.
Молли поднялась к Первой авеню и направилась к ближайшей автобусной остановке. Она как раз проходила мимо бара Брука, когда в дверях показался Гордон.
— Молли. — Он приветливо улыбнулся ей. — Идешь домой?
— Да. — Она замедлила шаг. — Удачный день?
— Вполне. Послушай, я хочу извиниться за тот скандал, что учинил на днях у тебя в офисе. Я не хотел тебя обидеть, да еще в присутствии Тревельяна.
— Да ладно, забудь об этом.
Гордон вздохнул.
— Я был очень взволнован, но я искренне переживаю за тебя. Похоже, ты серьезно настроена в отношении Тревельяна.
— Не беспокойся обо мне, Гордон.
— Вот-вот, но я очень за тебя переживаю. — Он засунул руку в карман своих модных, цвета бронзы брюк. — В конце концов, мы старые друзья. И я не хочу, чтобы ты теряла голову из-за какого-то Тревельяна. Он совсем не подходит тебе.
— Удивительно, как все кругом озабочены моим новым увлечением. Извини, Гордон. Я тороплюсь на автобус.
Молли побежала вверх по ступенькам, пересекла улицу и впрыгнула в переполненный автобус, следовавший в сторону Капитал Хилл. В середине салона она углядела пустовавшее сиденье, но оно, как оказалось, было заставлено бесчисленными пожитками дородной дамы, восседавшей рядом. Это был Сиэтл, и никто из стоявших пассажиров не смел обратиться к женщине с просьбой убрать с сиденья ее вещи.
Маршрут автобуса пролегал меж бесконечных рядов книжных лавок, кафе, салонов иглоукалывания, магазинчиков кожгалантереи, которые и придавали особый колорит району Кэпитол Хилл. Когда автобус притормозил в старом жилом квартале, Молли вышла. Она шла по тихим тенистым улицам, приближаясь к поместью Аббервиков. Завидев раскинувшийся за чугунными воротами старинный особняк, она почувствовала прилив нежности. Келси ошибалась. Она не сможет продать особняк. Это был родной дом.
Массивные чугунные ворота послушно распахнулись, стоило ей вставить в замок магнитный ключ. Она прошла по аллее, мысленно отметив, что сад имеет довольно ухоженный вид. Автоматический разбрызгиватель воды, сконструированный отцом, работал без сбоев.
Она поднялась по ступенькам и вошла в дом. В холле она немного постояла, вызывая в памяти воспоминания о доме и его обитателях. Все они ушли в прошлое, стали домашними привидениями, но бросить их, забыть Молли не могла, ведь они были частью ее семьи, частью ее самой.
Молли машинально посмотрела под ноги. Деревянный пол блестел. Робот-полотер явно постарался. Она прошла в прихожую. На книжных полках не было и следа пыли, робот, очевидно, убирался совсем недавно.
По массивной лестнице Молли поднялась на второй этаж. Из холла она прошла в свою спальню.
«Нет ни за что не продам свои дом», — думала Молли, вытаскивая из шкафа одежду и складывая ее в фирменный аббервикский чемодан, в котором вещи не мялись. Этот бестолковый старинный особняк никто не купит, разве что какой-нибудь предприимчивый делец, который перепланирует его под жилые апартаменты и будет сдавать внаем. Полюбить это уникальное нелепое строение так, как любит его она, никто не сможет.
Молли решила, что вполне сможет жить здесь одна. По правде говоря, дом действительно огромен, но благодаря всевозможным отцовским изобретениям поддерживать в нем порядок было ей вполне под силу.
Чего недоставало дому, так это семьи. Семьи нетрадиционной, главой которой мог бы стать незаурядный человек с ясными глазами цвета древнего янтаря.
Мысль об этом пришла ниоткуда. Молли замерла посреди спальни, зажав в руках красный пиджак, который только что сняла с вешалки.
В сознании возник образ двух темноволосых с янтарными глазами детишек. Мальчик и девочка, они весело смеялись в предвкушении очередной проделки. Она догадывалась, что они намерены бежать вниз, в старую мастерскую своего деда, где их поджидали механические игрушки, сконструированные когда-то Джаспером Аббервиком для своих дочерей.
На мгновение у Молли перехватило дыхание. Дети Гарри.
Видение исчезло, но душевное волнение не оставило Молли.
Она отрегулировала встроенный в чемодан автоматический держатель одежды и захлопнула крышку. Потом прошлась по комнатам второго этажа и, убедившись, что все в порядке, быстро спустилась вниз.
Оставив чемодан в холле, она стала осматривать помещения первого этажа. Ничего подозрительного. Оставалось лишь спуститься в подвал и проверить исправность автоматов, управлявших домашними роботами.
Вскоре она уже была внизу, в подвальном помещении. Когда она открыла дверь в мастерскую, под потолком автоматически зажглись яркие лампы. В углу мастерской мерцала огоньками контрольная панель пульта, управлявшего всей техникой, которой был напичкан дом.
Переступив порог мастерской, Молли расслышала слабый скрип.
В сознании мгновенно родились две гипотезы. Одну диктовал здравый смысл, поскольку шорохи, скрипы, стоны были своеобразными атрибутами старого дома.
Другая же была порождением интуиции. Лучше даже сказать — самой примитивной области мозга, ответственной за рефлексы выживания. И она подсказывала Молли, что та была в доме не одна. За ней следили.
