потому что ощутила, как твои афродизиаки расползаются по всей камере, и пожелала выяснить причину.
Она многозначительно оглядывает свои голые ноги и трусы.
Если бы я стала причиной твоих фантазий, боюсь, мне пришлось бы отрубить тебе пальцы на ногах.
Я смеюсь.
Не льсти себе.
Я никому не льщу. Так я поступаю с мужчинами, которые ухаживают за мной, Тайлер Джонс.
Её пальцы скользят по шнурку с отрубленными засохшими пальцами у нее на шее.
Им предоставляется возможность превзойти меня в бою. И если они терпят поражение…
Я оглядываю её, покачивая головой.
Великий Творец, ты и вправду психопатка, да?
Тем больше причин, чтобы выбросить все мысли обо мне из головы, маленький Землянин.
Постараюсь сдерживаться.
Она кладет руки на колени и наклоняется вперед. Ее косы падают на лицо, и она томно потягивается, проводя кончиками ногтей по коленям вниз, до самых ног. Её движения чувственны, полны соблазна, и она явно делает это, чтобы раззадорить меня. Но когда она поднимает взгляд, я чувствую в ней лишь злобу.
Лучше действовать, чем пытаться, мальчик.
Послушай, как на счет…
Мои мысли прерывает шипение открывающейся двери в камеру. Я снова сажусь, морщась, пока около полудюжины солдат в легкой тактической броне ЗСО входят в камеру. Саэди сердито смотрит, сжимая руки в кулаки. Но солдаты не сводят глаз с меня. Я вижу нашивку с названием корабля «КУСАНАГИ» у них на униформе, и понимаю, что, скорее всего, это корабль..
Лейтенант отряда наставляет дезинтегратор мне в лицо.
— Принцепс хочет поговорить с тобой, Легионер Джонс.
20
Кэл
Она боится.
Я чувствую это, словно тень, которая маячит позади неё, излучая холод и мрак. Словно темное пальто у нее на плечах, вызывая у нее мурашки от холода. Я ощущаю её разочарование в самой себе.
Она знает, что на кону судьба всей галактики.
Она знает, что случится, если она потерпит неудачу.
И она боится.
Она у себя в каюте, все цвета вокруг неё приглушены серым. Она стоит у небольшого иллюминатора, глядя на бесцветные волны Складки. Пространство за её пределами — бесконечность, залитая светом. Космический балет, создававшийся миллиарды лет. Красота столь неописуемая, как и любое другое творение.
И всё это кажется лишь пламенем свечи рядом с ней.
— Бе`шмай?
Она оглядывается на меня через плечо, белизна её радужки сияет в свете, и мое сердце трепещет. Я стою в дверях, и наблюдаю за тем, как она обхватывает себя руками, словно ей холодно. И я понимаю, в глубине души, что сделал бы всё, лишь бы снять с неё это бремя.
— Входи, — тихо говорит она.
Дверь с мягким шорохом закрывается за моей спиной, как только я вхожу. Оглядевшись, я вижу, что в комнате слишком мало личных вещей Авроры. Каюта Финиана полностью оборудована под все его нужды. Моя собственная дополнена маленьким цветком лиаса в серебряной вазе, и есть даже сииф, на котором я могу сыграть, если будет настроение. Но в комнате Авроры нет никаких украшений, не считая свечи, на которой, как я понимаю, символы языка её отца. Я знаю это потому, что китайская каллиграфия имеет много общего с письмом Сильдрати. Помню, когда впервые увидел ее в Академии. Меня еще тогда удивило, что люди смогли создать нечто похожее на красоту в моей культуре.
И меня это не удивляет.
Свеча стоит в комнате одна, за исключением той девушки, которая её зажгла. Как будто Адамс и де Стой знали, что это место недолго прослужит ей домом. И мне грустно видеть, она, словно плывет по течению.
— Финиан сказал, повреждения Магеллана не критичны, — говорю я ей. — Прикосновение к зонду перегрузило его системы, но со временем он его починит.
Аврора лишь кивает, глядя в иллюминатор. Подозреваю, что новости о сломах электронных устройствах — это последнее, что ей от меня нужно. И поэтому я подхожу к ней и обнимаю её сзади. Она прижимается ко мне, закрывает глаза и вздыхает, будто в моих объятиях она, наконец, наконец-то оказывается дома. Я смотрю на наше отражение в иллюминаторе, я позади неё, мы вместе. И понимаю, как хорошо мы подходим друг другу. Словно два кусочка необычного пазла. Словно она половинка, которую я искал всю свою жизнь. Желание во мне почти оглушает, но я сдерживаюсь, глубоко дыша и пытаясь хоть как-то унять бурю внутри. Потому что за обожанием в её глазах я вижу те самые слова, которые ей так хочется сказать, задолго до того, как ей хватит смелости произнести их вслух.
— Мне страшно, Кэл, — шепчет она.
— Знаю, — отвечаю я.
Я провожу ладонью по ее щеке, и она снова закрывает глаза, дрожа.
— Что сказали тебе Древние, чтобы повергнуть тебя в страх? — спрашиваю я.
Она неуверенно прикусывает нижнюю губу, и я знаю, что я единственный в галактике, кому она может признаться в этом.
— Они будут тренировать меня, — отвечает она. — Как использовать Оружие. Но они..
Она дышит так, словно готовится к глубокому погружению.
— Они сказали, что если я потерплю поражение, это убьет меня. «Ты, как и мы, должна пожертвовать всем».
Я ощущаю трепет абсолютной ярости от этой мысли. Прежде чем она стала моей, я не знал, какого это, быть завершённым. Прежде чем я обрел свет, я не боялся тьмы. Но найти эту девушку, отсутствующий кусочек пазла в моей жизни, лишь для того, чтобы понять, что скоро мне предстоит потерять её..
— Я не хочу идти, — шепчет она. — Знаю, это эгоистично. Знаю, после всего, за что мы боролись, за людей, которых потеряли, Кэт, Тайлер… весь наш отряд, — на ресницах блестят слезы, и она мотает головой. — Но я не хочу рисковать этим. Нами.
Она вздыхает, зарываясь в мои объятия, ложа голову мне на грудь.
— Скажи мне, что я поступаю правильно, Кэл, — говорит она.
Я убираю волосы с ее лица и глажу её по щеке.
— Ты уже это знаешь, бе`шмай, — бормочу я.
Она крепче прижимается ко мне.
— Всё равно скажи.
Я глубоко дышу, довольный лишь от простой мысли о том, что я обнимаю Аврору. Знаю, она уже знает, что ей предстоит. Знает каждой клеточкой тела. Она ничто иное, как воплощение храбрости. Но еще я знаю, что ей нужна моя сила, уверенность, чтобы пройти сквозь ад, что ей предстоит. И я рассказываю ей то, чего не говорил ни одной живой душе.
— Самые мои ранние воспоминания связаны с тем, что родители дерутся, — говорю я.
Я ощущаю её неуверенность по поводу
