Среди рудокопов произошло какое-то движение. В словах хозяина они почувствовали столько силы, напора и твердой решимости стоять на своем, что невольно сделали шаг назад. Через минуту они нехотя освободили террасу и побросали камни.
«Если бы только Господь удержал где-нибудь Гартмана, то опасность миновала бы», — сказал себе Артур.
Он не знал, конечно, с каким смертельным страхом Евгения повторила в душе его слова. До сих пор она еще не видала в толпе этой страшной фигуры, и потому мужество не покидало ее и она не боялась за Артура, но скоро настал конец ее спокойствию и надеждам. Внезапное ли прекращение шума, который он с намерением разжег, или предчувствие, что наступает решительная минута, привлекло сюда Гартмана, только он вдруг как из-под земли вырос у решетки парка. Бросив быстрый взгляд на толпу, он сразу понял положение дела.
— Ах, вы трусы! — загремел он на товарищей, прокладывая себе с помощью Лоренца и штейгера Вильмса дорогу. — Я так и чувствовал, что вы опять попались в его сети, пока мы разыскивали, куда они девали арестованных. Теперь мы знаем, что они в подвале правого флигеля, как раз под большим залом; туда и направимся! Бейте окна, чтобы не надо было ломать дверей!
Никто еще не слушался его приказания, но оно не осталось и без последствий. Нет ничего более непостоянного и лишенного воли, как возбужденная толпа, как правило, сразу подчиняющаяся воле и энергии одного человека. Первое наступление происходило без определенного плана и потому закончилось ничем, — им недоставало тогда вождя, теперь он явился, и, как только взял в свои руки поводья, волнение приняло определенное направление. Теперь стало известно, где находятся арестованные, узнали дорогу к ним, и миновавшая было угроза нависла с прежней неотвратимостью.
В данную минуту Ульриха не очень заботило, исполняют ли его приказания, — он пробился наконец сквозь толпу и с гордым и упрямым видом стоял у террасы, лицом к лицу с молодым хозяином; его колоссальная фигура на целую голову возвышалась над остальными рабочими. Он был прирожденным вожаком народных масс, неуемная энергия и железная воля которого требуют слепого повиновения. Несмотря на некоторую растерянность рабочих, в эту минуту его власть над толпой была безгранична. Победа, одержанная Артуром, становилась сомнительной, если не совсем сводилась на нет одним появлением этого человека, который действовал на толпу так же магически, как и он сам.
— Где наши товарищи? — с угрозой спросил Гартман, еще ближе подступая к Артуру. — Мы хотим, чтобы их немедленно освободили. Мы не потерпим никакого насилия над товарищами!
— А я не потерплю, чтобы портили мои машины! — с холодным спокойствием прервал его Артур. — Я велел арестовать этих людей, хотя они были только орудием в чужих руках. Кто отдал приказ испортить машины?
Глаза Ульриха страшно сверкали, но в них выражалось торжество. Он заранее предвидел, что Артур должен поступить именно так, и на этом построил весь план. Он действительно не нуждался в предлоге для нападения, если решил во что бы то ни стало выместить на ком-нибудь свою ненависть, но в нем нуждались его приверженцы, которые уже начали колебаться и готовы были покинуть его; надо было вновь подбодрить сомневающихся.
— Я не обязан давать вам отчет, — насмешливо ответил Гартман, — и вообще не позволю разговаривать с собой таким повелительным тоном. Повторяю вам, выпустите арестованных! Все рабочие требуют этого, а то…
И его взгляд дополнил угрозу.
— Они останутся под арестом! — твердо заявил Артур. — А вы, Гартман, вообще не имеете права говорить от имени всех рабочих; уже больше половины покинуло вас. Мне не о чем больше разговаривать с вами.
— А мне есть о чем! — вскричал Ульрих вне себя. — К нашим товарищам! — призвал он, обращаясь к бушующей толпе. — Крушите все, что попадется на пути! Вперед!
Он хотел броситься на Беркова и тем подать сигнал к нападению, но, прежде чем он успел это сделать, прежде чем можно было решить, послушает его толпа или откажется повиноваться, раздался необычный гул, от которого задрожала вся окрестность, и Ульрих в ужасе остановился, а все остальные прислушивались, затаив дыхание. Гул этот походил на далекий глухой подземный удар и сопровождался раскатом, длившимся несколько секунд; затем наступила могильная тишина, и сотни помертвевших от страха лиц обратились к заводу.
— Господи! Ведь это что-то случилось в шахтах! — вскричал Лоренц.
— Это взрыв! — раздался голос главного инженера, который в течение последних минут стоял у самой двери вместе со всеми остальными служащими, готовый броситься на помощь хозяину. — В шахтах случилось несчастье, господин Берков! Надо спешить туда!
На минуту все словно окаменели от ужаса: никто не трогался с места, положение было действительно ужасное. Именно тогда, когда одна группа людей готова была броситься на другую, чтобы погубить ее, гибель постигла их братьев в глубине земли и повелительно воззвала к спасению несчастных.
Артур опомнился первым.
— К шахтам! — крикнул он служащим, которые, выбежав из дома, окружили его, и бросился к заводам, показывая пример остальным.
— К шахтам! — скомандовал и Ульрих рудокопам, но это распоряжение было лишним: вся толпа уже стремглав ринулась по тому же направлению. Ульрих и Берков бежали впереди всех и почти одновременно достигли шахт.
Снаружи трудно было судить о силе взрыва; только густой столб дыма, вырывавшийся из шахт, возвещал о случившемся, но и он говорил достаточно. Менее чем за десять минут вся окрестность оказалась запружена людьми, их немой испуг сменился теперь громкими криками ужаса и отчаяния. Всегда есть что-то пугающее и вместе с тем возвышенное в таком большом несчастье, происходящем не от человеческой руки. Переворот в общем настроении совершился так неожиданно, так мгновенно, что, казалось, это была не та самая толпа, которая совсем недавно бушевала около дома, грозя разрушением и даже смертью. Споры, вражда, ненависть — все забылось, всеми владела только одна мысль — спасти погибающих. Рудокопы и служащие, друзья и недруги — все стремились оказать помощь, и самые ярые бунтовщики оказались впереди всех. Час тому назад они угрожали этим людям, намеревались напасть на них и, наверное, перебили бы их, не будь с ними отца их вожака, а теперь, когда те очутились в опасности, каждый не боялся рисковать собственной жизнью ради их спасения.
— Назад! — повелительно крикнул Артур толпе, стремительно и беспорядочно бежавшей к шахтам. — Вы ничем не можете помочь и только помешаете служащим. Прежде всего надо выяснить, каким образом можно попасть вниз. Пропустите инженеров!
— Пропустите инженеров! — повторили в передних рядах, и этот возглас, переходя из ряда в ряд, заставил плотную толпу людей расступиться и очистить путь главному инженеру с помощниками, которые быстро направлялись сюда с противоположного конца шахты.
— С той стороны нет ни малейшей возможности спуститься в шахту! — сказал главный инженер Артуру, показывая на нижнюю штольню, сообщающуюся с верхней, откуда валил густой дым. — Мы даже не пытались проникнуть туда, потому что в таком адском дыму человек не может дышать. Гартман не сделал и шести шагов, как начал задыхаться и вынужден был вернуться, вытащив Лоренца, который последовал было за ним, но у самого входа упал без чувств. Единственная надежда на то, что они успели добраться до шахты, где находится подъемная машина. Пустите ее в ход! Надо спуститься туда!
