class="p1">– Вы что, всегда носите с собой собачий корм? – громко прошептала она и вдруг почувствовала, как на голову шмякнулась тяжелая капля. Все-таки предчувствие дождя не обмануло ее.
– Старая привычка – в Кисловодске часто угощаю одного четвероногого знакомца! – прошептал в ответ Карен, продолжая задабривать свирепое животное очередной хрустяшкой.
– Флоранс, что там? – послышался сонный женский голос, и в окне первого этажа зажегся тусклый свет ночника. Пожилая дама по пояс высунулась во двор, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Повинуясь рефлексу, Анна присела на корточки, потянув Карена за собой. – Флора, ко мне! – повысила голос дама, вглядываясь в ночь.
Собачка тявкнула в ответ, но уходить от калитки не собиралась. Хвостик по-прежнему ходил ходуном, выпрашивая добавку.
– Бежим? – предложил Карен, видя, что дама исчезла в глубине квартиры.
Чувствуя, что мужчина готов в любую минуту сорваться с места, Анна опять крепко сжала его ладонь.
– Ни в коем случае, – остановила она, наблюдая, как из подъезда выплывает «привидение» в просторной ночнушке. – Может быть, просто попросим ее впустить нас? Как назло, имя-отчество вылетело из головы! Но она должна меня помнить – в последнее время я часто здесь бывала и успела порядком намозолить глаза!
– А вас не смущает время нашего светского визита? – напомнил о приличиях Карен, заставив Анну засомневаться в своем предложении.
В возникшей паузе собачку обуяло игривое настроение – она заметалась между хозяйкой, демонстрируя свою верность, и калиткой, где все еще сохранялся шанс заполучить вкусняшку. Поймав питомца в охапку и по-матерински прижав к обширной груди, дама заторопилась назад, подгоняемая крупными каплями начинающегося дождя. У самого подъезда она лицом к лицу столкнулась с Иваном, внезапно нарисовавшемся в проеме двери.
Вздрогнув от неожиданности, женщина выпустила из рук шаловливую псинку, которая, не долго думая, с веселым лаем рванула обратно к калитке.
– Боже мой! Иван! Ты меня до смерти напугал! – громко вскричала дама, схватившись за сердце и напрочь забыв о своем неприлично домашнем облачении.
В тот же момент раздался истошный крик, от которого у Карена заложило уши.
– Густав! Ваня! – изо всех сил заверещала Анна, не веря своему счастью – ее так долго желаемая цель добровольно возникла в нескольких метрах от их засады, и требовалось срочно привлечь ее внимание к себе. К всеобщему шуму с готовностью присоединился высокий собачий тембр, и, оглушенному массовой какофонией Карену ничего не оставалось, как вытряхнуть за забор остатки корма.
Первым опомнился Иван. Как ни в чем не бывало, он обошел свою соседку, окаменевшую на пороге.
– Извините, Марья Никитишна, ко мне пришли, – пояснил юноша будничным тоном, направляясь в сторону плохо различимых в темноте, томящихся за калиткой незваных гостей, один из которых слишком звучно подавал сигнал SOS. По дороге завладев шариком по кличке Флоранс, он нажал скрытую в ограде кнопку и распахнул калитку перед несколько обалдевшей от его стремительного появления парочкой.
Анна открыла было рот, чтобы произнести что-нибудь в виде запоздалого приветствия, но резкий порыв ветра в затылок сбил волосы ей на лицо, а хлынувший вслед за этим сильнейший ливень заставил всю компанию со всех ног припустить в сторону спасительного укрытия, где «привидение» все еще ожидало услышать хоть какие-то вменяемые объяснения ночному переполоху.
– Который час? – подчеркнуто вежливо поинтересовалась Марья Никитишна, принимая шкодливую любимицу из рук юноши.
– Извините, – повторил Иван, – непростительно поздно…
Чувствуя основную вину за собой, Анна бросилась ему на помощь:
– Это мы виноваты, тысячу извинений, – оттянув противный ворот, она оглянулась на притихшего Карена, чей светлый пиджак отчего-то пошел темными пятнами. – Очень срочное дело! Которое не терпит отлагательств!
Марья Никитишна окинула вновь прибывших недоверчивым взглядом, задержавшись на мальчишеском лице Карена, и вдруг, обнаружив свой собственный непрезентабельный прикид, заторопилась исчезнуть за дверью своей квартиры.
Занавеска в комнате зловеще развевалась в воздухе подобно савану, а в распахнутое окно с силой захлестывал дождь. Иван захлопнул створки, с трудом удержав равновесие на скользком от воды паркете.
Несмотря на свежий воздух, Анна уловила запах сигарет.
– Не знала, что вы курите, – некстати вылетело у нее, пока Карен с интересом осматривал обстановку, чем-то напоминающую музей.
– Долго не курил, а сегодня сорвался, – ровный тон молодого человека не выдавал ни единого намека на претензии к Анне, чем еще больше ее расстроил. Она предпочла бы порцию грубости в свой адрес.
– Прости меня, Ваня! – она внезапно перешла на «ты», пытаясь поймать его ускользающий взгляд. – Я очень виновата! Но позволь все объяснить – ты увидишь, что моими поступками двигали только лучшие намерения!
В комнате, охваченной полумраком, стояла гробовая тишина. Единственным источником света служила лампа, длинной ножкой прикрепленная к мольберту и освещающая рабочий холст. Царящий вокруг беспорядок: во множестве разбросанные по полу кисти, тюбики и другая утварь – все указывало на то, что несколькими минутами раньше здесь кипела жаркая работа.
– Видимо, мы опять вас прервали, но все зашло слишком далеко, чтобы ждать до утра! – проговорила Анна, глядя на заднюю стенку картины. Иван молчал, и она присела на краешек дивана, наблюдая, как босые ноги юноши привычными движениями передвигают рассыпанные на полу предметы в кучку. Домашние джинсы, старая майка, заляпанная краской, перевернутая назад кепка, держащая в узде непослушную челку – все придавало его внешности еще большую привлекательность. Усталый вид и темные круги под глазами несколько обострили черты лица, привнеся в образ юноши некую аристократическую утонченность.
– Вы тоже актер? – поинтересовался Иван у Карена, обозревающего минорные пейзажи на стенах. – В каком театре служите?
Тот с ответ лишь улыбнулся, жестом переадресовав вопрос в сторону Анны, которая забыла все слова и не понимала, с чего начать свое оправдание.
– Постой, – вдруг произнесла она, – а почему ты вышел на улицу? Ты ведь направлялся к нам? Но как ты узнал, что мы внизу?
Иван усмехнулся, спасая банку с растворителем из-под ног Карена.
– Ночью здесь отличная слышимость, как в колодце, – пояснил он. – А вы не очень-то тихо разговаривали – даже музыка не помешала мне узнать ваш голос, – голубые глаза скользнули по Анне, вызвав знакомый трепет. – Тогда я ее просто выключил и прослушал вашу трактовку событий. Возможно, это было не очень культурно, но вы уж меня простите! – немного язвительно проговорил юноша. – Так что вам не стоит повторяться! – Анна почувствовала огромное облегчение от того, что ей не придется по новой все объяснять – она порядком выдохлась за вечер, выкручиваясь сначала перед дочкой, а затем изливая душу Карену. – Но это ничего не означает – пока я не решил, готов ли обсуждать ваши проделки, мне нужно серьезно подумать! – добавил Иван.
Он
