«Ага, — подумал Эндер. — Для нее иллюзия солидарности куда менее важна, чем для него».
— Он здесь еще и для того, чтобы Говорить о смерти Либо. А это случилось незадолго…
— У нас нет никаких данных, что это хоть как-то связано…
— Позвольте уж мне устанавливать, связано или нет, — спокойно вмешался Эндер. — Так что случилось, когда у свинксов начался голод?
— Они говорили, что голодают жены. — Теперь Миро совсем не обращал внимания на беспокойство Кванды. — Видите ли, самцы собирают пищу для самок и молодняка, но червей было слишком мало. Они начали намекать нам, что скоро отправятся на войну. Что, наверное, все умрут. — Миро покачал головой. — Они, пожалуй, даже радовались.
Кванда встала:
— Он ведь даже не обещал. Еще ничего не обещал.
— А какого обещания вы требуете от меня?
— Не… не… чтобы ничего…
— Не выдавать вас? Не ябедничать? Не разболтать?
Она кивнула, хотя ее явно обидел выбор слов.
— Не могу обещать вам ничего такого, — ответил Эндер. — Разбалтывать — это моя профессия.
Кванда развернулась к Миро:
— Видишь!
А Миро всерьез испугался:
— Вы не можете рассказать. Они закроют ворота! Они больше не пустят нас туда!
— И вам придется искать себе другое занятие?
Кванда посмотрела на него с презрением:
— По-вашему, ксенология — это просто работа? Там, в лесу — разумные существа. Раман, а не варелез. Мы обязаны узнать их.
Эндер не отвечал, просто не сводил глаз с ее лица.
— Это как с Королевой Улья и Гегемоном, — пояснил Миро. — Свинксы, они как жукеры. Только меньше, слабее, не так развиты. Мы должны изучить их, да, но этого недостаточно. Вы можете изучать животных и не беспокоиться, если одно из них умирает или его съедают другие звери. Но эти… Они как мы. Мы не можем просто изучать голод, наблюдать за их гибелью на войне, мы знаем их, мы…
— Любим их, — продолжил Эндер.
— Да, — вызывающе ответила Кванда.
— Но если вы оставите их, если вас вовсе здесь не будет, они ведь не исчезнут, не так ли?
— Нет, — сказал Миро.
— Говорила я тебе, он совсем как Комитет, — вставила Кванда.
Эндер не обратил на нее внимания.
— Чего будет стоить им ваш уход?
— Это как… — Миро рылся в памяти, пытаясь подыскать нужные слова. — Как будто вы вернулись на Землю, назад — еще до Ксеноцида, до межзвездных перелетов — и сказали им: «Вы можете путешествовать с планеты на планету, селиться на других мирах». А потом показали им тысячу маленьких чудес. Свет, зажигающийся от нажатия кнопки. Сталь. Самое простое — горшки, чтобы хранить воду. Всякие сельские хитрости. Они видят вас, знают, кто вы, понимают, что могут стать вами, делать все, что делаете вы. Что они скажут? «Заберите все это, не показывайте нам, дайте нам прожить наши жалкие, короткие, жестокие жизни, пусть эволюция берет свое?» Нет. Они ответят: «Поделитесь с нами, научите нас, помогите нам».
— А вы говорите: «Я не могу», а потом уходите.
— Но уже поздно! — крикнул Миро. — Неужели вы не понимаете? Они-то уже видели все эти чудеса! Они уже видели, как мы прилетели сюда, уже встретились с нами, узнали нашу силу, поняли, что мы обладаем «магическими» орудиями и знаниями, которые им даже не снились. Слишком поздно говорить «до свидания» и уходить. Они уже знают, что есть возможность. И чем дольше мы здесь живем, тем больше они стараются научиться; чем больше они узнают, тем сильнее знание помогает им. Мы же видим! И если в вас есть хоть капля сочувствия, если вы сможете понять, что они… они…
— Люди.
— Раман. Они наши дети, наши дети! Это вы понимаете?
Эндер улыбнулся:
— «Кто из вас, увидев, что сын ваш просит хлеба, протянет ему камень?»
Кванда кивнула:
— Именно так. Постановление Конгресса приказывает давать им камни. А ведь у нас так много хлеба.
Эндер встал:
— Ну что ж, пошли.
Он застал Кванду врасплох.
— Но вы же не обещали…
— Вы читали «Королеву Улья» и «Гегемона»?
— Я читал, — ответил Миро.
— Можете вы себе представить человека, избравшего имя Голос Тех, Кого Нет и все же способного принести хоть малейший вред этим малышам, этим пеквенинос?
Страх у Кванды явно прошел, а вот враждебность осталась.
— Вы такой скользкий, сеньор Эндрю, Голос Тех, Кого Нет. Вы напомнили Миро о Королеве Улья и Гегемоне, а мне цитировали Священное писание.
— Я говорю со всеми на том языке, какой они понимают, — ответил Эндер. — Я не лицемер, я просто точен.
— Вы поступите как вам захочется.
— И не сделаю зла свинксам.
Кванда фыркнула.
— Но решать, что есть зло, будете вы.
— А кто же еще может решать за меня?
Он отошел от нее, выбрался из-под тени, отбрасываемой огромной древесной кроной, и направился к лесу, ожидавшему его на вершине холма. Они последовали за ним. Бегом — чтобы догнать.
— Я должен рассказать вам, — выдохнул Миро. — Свинксы просили о встрече с вами. Они считают, что вы — тот самый Голос, что написал «Королеву Улья» и «Гегемона».
— Они прочли книгу?
— Если бы только прочли. Они фактически сделали ее частью своей религии. С экземпляром, который мы им подарили, они обращаются как со священной книгой. А теперь они вдруг заявили, что Королева Улья разговаривает с ними.
Эндер потряс головой.
— И что она им сказала?
— Что вы настоящий, первый Голос. Что у вас есть с собой Королева Улья, одна из них. Что вы собираетесь принести ее сюда, чтобы она жила с ними и научила их всему: изготавливать металлы, ну и прочее, и прочее… Бред. Очень плохо, что они связывают с вами такие несбыточные мечты.
Могло быть чистой воды исполнение желаний — уж Миро-то был в этом убежден. Но Эндер не верил в совпадения. И потом, Королева из своего кокона с кем-то разговаривала.
— И как, по их словам, Королева Улья обратилась к ним?
Кванда теперь шла справа от него.
— Да не к ним, а к Корнерою. А уж Корнерой говорил с ними. Это все — часть их системы тотемов. Мы всегда старались подыгрывать, делали вид, что верим во все это.
— Как снисходительно с вашей стороны.
— Стандартная антропологическая процедура, — объяснил Миро.
