Книга Аверуан - Кларк Эштон Смит

…Ибо Уббо-Сатла суть начало и конец всего. До того как Сотаква, или Йог-Сотот, или Ктулху пришли в этот мир с других звезд, Уббо-Сатла обитал в дымящихся топях вновь сотворенной Земли, у него не было ни головы, ни ног, только серое бесформенное распластанное тело. Именно он дал начало всем сущему и стал прообразом всего живого. И, как говорят пророчества, формы земной жизни в конце концов, пройдя великий круг времени, вернутся назад – к Уббо-Сатла.

Книга Эйбона

Пол Трегардис обнаружил этот матовый кристалл случайно. Он зашел в лавку антиквара, повинуясь неосознанному порыву и отчасти из праздного любопытства, не собираясь ничего покупать. Просто хотелось посмотреть-пощупать разные диковины, и теперь он стоял посреди лавки, медленно озираясь. Тусклое мерцание на одном из столов привлекло его внимание, и, подойдя, он извлек из кучки мелких редкостей (среди которых были и уродливый идол ацтеков, и окаменелый осколок яйца динозавра, и фаллический амулет из Нигерии) странный шарообразный предмет.

Вещица размером с маленький апельсин, слегка приплюснутый и поэтому напоминавший планету с ярко выраженными полюсами, не походила на обычный кристалл. Камень казался матовым, внутри него что-то постоянно менялось, а в центре то появлялся, то гас необычный свет. Это-то и заинтересовало Трегардиса. Он поднес шар к заснеженному окну и рассматривал его некоторое время, тщетно пытаясь понять принцип пульсации. Его недоумение, однако, вскоре возросло от появившегося чувства, что когда-то уже видел это, но совершенно забыл, при каких обстоятельствах. Будто он смотрит на знакомую вещь и не узнает ее.

Пол повернулся к антиквару – карлику-еврею, чья внешность вполне отвечала пыльной старине, которой он владел. Создавалось впечатление, что торговец бросил коммерцию ради призрачных мистических исканий.

– Не могли бы вы рассказать мне об этой вещице?

Продавец неопределенно пожал плечами, но в то же время интригующе приподнял брови.

– Предположительно, она очень древняя, скорее всего – палеоген. Много не расскажу, поскольку мало что знаю. Какой-то геолог привез этот камень из Гренландии, где нашел подо льдом, в миоценовом слое. Возможно, он принадлежал колдуну из древнего Тулана. Гренландия во времена миоцена была теплым и плодородным краем, щедро согретым солнцем. Без сомнения, это магический кристалл: если долго вглядываться в него, то в центре можно увидеть нечто странное.

Трегардиса очень удивили слова антиквара. Предположения владельца с поразительной точностью совпали с его собственными изысканиями в оккультизме. Они напомнили ему о Книге Эйбона, редчайшем и самом странном из древних фолиантов по магии, которую не раз переводили с оригинала, написанного на забытом языке гипербореев. Когда-то Трегардис с большим трудом достал средневековый французский список, прошедший через руки нескольких поколений волшебников и сатанистов, но так и не смог найти греческую рукопись, с которой был сделан перевод. Считалось, что оригинал составил великий маг Гипербореи, по имени которого рукопись и получила название. Книга представляла собой сборник неясных и устрашающих мифов, священных ритуалов и заклинаний, таинственных и зловещих. Не без содрогания он изучал то, что обычно человеку кажется более чем удивительным. Трегардис скрупулезно сопоставил Книгу Эйбона со страшным Некрономиконом, сборником по черной магии безумного араба по имени Абдула аль Хазред, и нашел много общего между их темными и жутковатыми символами, хотя большинство таинственных фактов либо не были известны арабу, либо были опущены им… или же его переводчиками.

Трегардис задумался. Возможно, он пытался вспомнить именно это – краткое случайное упоминание в Книге Эйбона о матовом кристалле, которым владел колдун Зон Мезамалех в городе Тулане, что некогда находился на мифическом материке Му. Конечно, все это лишь предположение, слишком невероятное и сомнительное, – но если Му Тулан, северный удел древней Гипербореи, действительно существовал, то он должен был располагаться как раз на месте современной Гренландии, которая в ту эпоху примыкала к материку как полуостров. И тогда этот камень, который он сейчас держит в руках, по странной случайности может оказаться кристаллом Зон Мезамалеха.

Трегардис иронично улыбнулся, осознав всю абсурдность этой идеи. Такого не могло произойти, по крайней мере, в современном Лондоне, и, по всей вероятности, Книга Эйбона – не более чем сборник суеверных побасенок. Тем не менее, в кристалле было что-то необычное, что продолжало дразнить и завлекать. Поэтому знакомство с камнем закончилось его покупкой за вполне приемлемую сумму. Продавец назначил цену, а покупатель заплатил, даже не пытаясь торговаться.

Спрятав покупку в карман, любитель старины поспешил домой вместо того, чтобы продолжить неторопливую прогулку. Он поместил матовый шар на письменный стол, и тот устойчиво встал на один из приплюснутых боков. Затем, все еще улыбаясь своей глупой мысли, Пол Трегардис достал кожаный чехол с застежками из тусклой стали с почетного места на заветной полке, открыл начертанную на желтом пергаменте рукопись под названием Книга Эйбона и стал читать по старо-французски абзац, где упоминался Зон Мезамалех… Этот маг, самый могущественный из всех колдунов, нашел матовый камень, шарообразный и слегка приплюснутый, в котором мог видеть множество картин, изображавших прошлое Земли, включая начальные моменты: зарождение жизни на Земле, когда Уббо-Сатла, источник всего сущего, раскинулся, раздувшись, и его тело пенилось среди испаряющейся слизи… Но о том, что он видел, Зон Мезамалех оставил мало сведений; люди говорят, что вскоре он неизвестным образом исчез, и с тех пор матовый кристалл пропал.

Пол Трегардис отложил манускрипт. Опять возникло мучительное состояние, словно он пытался вспомнить забытый сон или нечто давно ушедшее.

Заинтригованный сидел он за столом и пристально вглядываясь в холодный матовый шар. Он подождал немного, испытывая что-то хорошо знакомое, что являлось неотъемлемой частью его сознания и было понятно без слов. Так он сидел и наблюдал за равномерно вспыхивающим и затухающим в сердце кристалла мистическим огнем. Незаметно появилось ощущение необъяснимой двойственности, будто он начал засыпать. Как себя самого, так и окружающую обстановку, он осознавал теперь в двух вариантах. С одной стороны, он все еще был Полом Трегардисом, но с другой, как во сне, – кем-то другим. Он, вроде, все еще сидел за столом в своей лондонской квартире, но в то же время ощущал себя в ином, не менее знакомом месте. И оба они пристально вглядывались в один и тот же шар.