Метро
Июнь 2007 года, Москва.
За девять месяцев до выборов Президента РФ.
В восемь часов утра, над площадкой перед павильоном станции метро «Проспект Мира – Кольцевая» в воздухе не было ничего такого, что предвещало бы какие-то страшные события. Ничего гнетущего или настораживающего, как пишут в таких случаях газетчики, рассказывая о ситуации, предшествующей катастрофе. Наоборот, светило яркое солнце, студенты на лавочке пили пиво, девушки весело стрекотали по мобильным телефонам. Даже милиционеры были как-то особенно расслаблены, увлечённо беседуя между собой. В общем, атмосфера была абсолютно будничная.
Когда из стеклянных дверей метро выплеснулась на улицу первая порция людей, готовящихся начать трудовой день, где-то слева бухнул взрыв. То есть сначала никто ничего и не понял, что это был взрыв. Просто какой-то достаточно громкий хлопок и все. Затем, когда пространство затянуло едким дымом и раздались первые женские визги «человека гранатой убили» началась всеобщая паника. Толпа бросилась в разные стороны, гонимая общим страхом. Женщины голосили на бегу, мужчины молча деловито расчищали себе дорогу локтями, не обращая абсолютно никакого внимания на падавших на землю пожилых людей, пассажиров с детьми и инвалидов. В общем, всех тех, кому положено уступать места и оказывать всяческие респекты в общественном транспорте. Хотя, с другой стороны, им-то как раз уступали места на этой площадке. Места для смертников.
Стражи общественного порядка, несколько секунд постояв в рассеяности, принялись было оказывать помощь упавшим и делать всеобщее бегство более организованным, но тут же были увлечены вперёд набегавшими волнами народа.
Самое ужасное началось, когда из дверей павильона вышла вторая порция людей. Часть народа, присутствовавшая при первом взрыве, ломанулась обратно в метро и в дверях столкнулась с выходившей второй волной. Началась давка. Люди с двух сторон, в ужасе, напирали на стеклянные двери. Одни, ведомые инстинктом, заставляющим покидать открытые пространства в случае опасности, другие, наоборот, старались покинуть замкнутое помещение, чувствуя, что произошло что-то ужасное, и не понимая, где конкретно. В метро или на улице?
В тот момент, когда стекло одной из дверей треснуло, прогремел второй взрыв.
Ввиду того, что выходивших из метро было больше, они выдавились на улицу и побежали вперёд. Минут через десять наряды милиции перекрыли выход из метро, успевшие убежать – убежали, а не успевшие, в количестве десять-пятнадцать человек, лежали на земле, перед павильоном. Среди луж крови, мокнувших в ней газет, потерянных вещей, окурков, бутылок и банок.
Воздух разорвали сирены машин «Скорой Помощи» и милиции. Место взрыва было немедленно взято в кольцо праздношатавшимися зеваками. Допускаю, что немалая часть из них только что выбралась из этого ада и теперь во все глаза смотрит прямую трансляцию хоррор-шоу. Ещё пять минут назад они могли бы стать жертвами, но сейчас эти люди стоят рядом и в их широко открытых глазах читается единственный вопрос: ОК, я-то выжил, но кто всё-таки погиб? Кто-то непременно должен был погибнуть, не бывает так, чтобы всех спасли? Стоит ли говорить, что помогать лежавшим на земле или пытающимся выползти с места взрыва никто и не пытался из-за боязни пропустить самое интересное. Чью-то чужую смерть. Вы знаете, почему в первые часы катастрофы башен близнецов никто и не пытался прийти на помощь? Задымлённость, отсутствие вертолётов, шок, плохая видимость, невозможность действий в воздухе – все это отмазки для прессы. Просто весь мир был очень занят в эти часы. Он смотрел прямую трансляцию с места атаки по CNN.
Через сорок минут подъехало ещё с десяток «скорых» и машин спецподразделений. Откуда ни возьмись, как всегда в таких случаях, появились журналисты, как коршуны, кормящиеся катастрофами современного мира. Уж эти-то всегда начеку! Будьте уверены, если вам, не дай Бог, случится срываться с горы или тонуть в море, первым, кого вы увидите, будут не спасатели Малибу. Нет, нет. Первыми окажутся журналисты, протягивающие вместо руки помощи микрофон или видеокамеру. Они сделают этакое сострадательное лицо и наполнят глаза лживыми слезами, для того, чтобы задать вам единственный вопрос: «Расскажите телезрителям, что вы чувствуете, находясь на пороге гибели? Да, и, пожалуйста, короче, мы в прямом эфире, у нас мало времени».
