Полли и Николас постепенно приходили в себя, на душе у них становилось легче. Солнце все так же светило, река текла неторопливо меж зеленых берегов, в поднебесной выси летали соколы, а земля вращалась привычно вокруг своей оси. Кроха дышала тяжело и неровно, однако ничего серьезного не угрожало ей. Полли была цела и невредима и, как и прежде, нежна и податлива. Правда, она перепугала Ника до смерти, но это скоро забудется.
Николас посмотрел на нее. Волосы разметались беспорядочно по плечам, глаза широко раскрыты, на щеках следы от слез.
— Ты ушиблась? — уже спокойнее спросил он.
— Да, — подтвердила со вздохом Полли, потирая ушибленные бока. — Это все из-за вас!
— Пусть так. Это лишь доказывает, что в мире все-таки есть справедливость, — усмехнулся Николас. — Ничего страшного. Два-три дня придется потерпеть и не ездить верхом, вот и все.
Он сел на Сулеймана и взял в руки поводья Крохи.
— Надеюсь, синяки не помешают тебе немного прогуляться, — сказал Ник. — До дома всего каких-нибудь четыре мили…
Не веря своим ушам, Полли уставилась на него в удивлении.
— Вы — бессовестная свинья! — воскликнула она, оправившись от потрясения, и добавила еще несколько весьма колоритных выражений, заимствованных ею из словаря завсегдатаев таверны.
В ответ Николас любезно приподнял шляпу и, весело помахав ею, быстро поскакал в сторону поместья графа Пем-броука.
Полли подняла свою помятую шляпу, лежавшую под колючим кустарником, стряхнула с нее пыль и пошла, спотыкаясь и бормоча проклятия, вслед за исчезнувшим всадником.
Джордж Виллерс, укрывшись за деревьями, с любопытством наблюдал за происходящим: всегда ведь приятно получить ясный ответ на поставленный тобой вопрос и убедиться в обоснованности своих подозрений. Затем, злорадно улыбнувшись, он поскакал туда, где все еще продолжалась соколиная охота.
Утро давно уже уступило место знойному летнему полудню, когда Полли, наконец, добрела до Уилтон-Хауса. Девушка запыхалась, тело ее нещадно болело. Не желая быть замеченной кем-то в столь плачевном виде, она незаметно поднялась по черной лестнице и быстренько шмыгнула в свою комнату.
— О Боже! — воскликнула Сьюзан. — Что с тобой, Полли? Ты выглядишь так, словно тебя волокли по земле…
— Во всяком случае, у меня такое чувство, словно это и в самом деле случилось, — простонала Полли, присаживаясь осторожно на край кровати и пытаясь снять ботинки. — Если ты любишь меня, Сью, приготовь горячей воды. Я хочу принять ванну. У меня все тело в синяках.
— Что же все-таки стряслось? — спросила перепуганная Сьюзан, помогая Полли стаскивать ботинки.
— О, это было ужасно! — вздохнула Полли. — И что самое обидное, вовсе не по моей вине. — Она подумала о Николасе и снова нахмурилась. — Мне нужна горячая ванна, Сью. Можешь сделать ее поскорей?
— Да, — ответила Сьюзан. — Здесь есть один юноша-слуга, который всем сердцем желал бы угодить.
Жаркий румянец залил ее лицо. Полли на минуту забыла об обрушившихся на нее неприятностях.
— Кому угодить, Сью? Тебе? — не сдержала любопытства она.
— Не знаю, — застенчиво промолвила девушка и выскочила из комнаты.
Изменив своим привычкам, Полли подошла крадучись к двери, отделявшей ее комнату от спальни Ника, и прислушалась. Все было тихо. В соседнем помещении, судя по всему, никого не было.
«Наверное, отдав Кроху конюху, Ник снова присоединился к охотникам, — решила Полли. — Что теперь будет? Всем сразу же станет известно, что лошадь пришла без наездницы!»
Полли смахнула вновь набежавшие слезы. Как же несуразно все получилось!
Вскоре появилась Сьюзан с высоким парнем, слугой графа Пемброука. В руках они несли огромную деревянную бадью и медные кувшины с горячей водой.
Полли с интересом посмотрела на них, пытаясь разглядеть ростки нежного чувства и взаимопонимания. Она знала, что Николас будет более чем щедр, готовя свадебный подарок для этой пары. Румянец на щеках Сьюзан и счастливое выражение на лице ее спутника свидетельствовали о том, что у Полли и впрямь были все основания видеть в них будущих супругов.
«Надо обязательно рассказать об этом Нику!» — решила Полли и тут же вспомнила, что не желает больше говорить с этим ужасным, с этим противным, с этим невыносимым человеком!
— Спасибо, Оливер! — молвила Сьюзан, краснея до корней волос.
Юноша улыбнулся и, ласково коснувшись ее руки, вышел из комнаты.
— Вот, значит, как обстоят дела! — с улыбкой заметила Полли.
— О, ерунда! — смущенно произнесла Сьюзан, опустив глаза. Она взяла один из кувшинов, налила воду в ванну и нарочито ворчливо спросила: — Полли, ты собираешься сегодня купаться или нет?
— Конечно, собираюсь. — Полли сняла пеньюар и залезла в ванну.
— Ой! — вскрикнула Сьюзан, испуганно глядя на спину Полли. — Откуда у тебя эти синяки? Они такие большие, почти с блюдце!
— А мне кажется, что с тарелку, никак не меньше, — простонала Полли, погружаясь в горячую воду. — Я упала с лошади… не без посторонней помощи. Если коротко, то кое-кто все сделал для того, чтобы я свалилась на землю. — Она почувствовала, как слезы вновь подкатывают к горлу и, обняв колени руками, воскликнула горестно: -Ах, Сьюзан, если бы мне не помешали!..
— То у тебя были бы еще и не такие синяки! — смеясь, заметил Николас, заглядывая в комнату.
— О, Ник!.. Давно вы здесь? — растерялась Полли.
— Признаюсь, да, — весело ответил он. — Вы обе были слишком заняты, чтобы заметить меня. Однако Сьюзан права, синяки и в самом деле довольно большие.
— А по чьей вине?
— Сью, ты можешь идти, — как бы, между прочим, сказал Николас, входя в комнату.
Сделав реверанс, Сьюзан удалилась.
— Действительно, кто же повинен в этом? — спросил он, подняв бровь.
— Я бы не упала, если б вы не дернули поводья! А потом вы… вы уехали, бросив меня одну! Это было так жестоко, так несправедливо!..
— Минуточку, — прервал ее Николас. — Давай разберемся. Начнем с того, что ты взяла мою лошадь не только без разрешения, но и вопреки моим запретам, чем лишила меня возможности помешать тебе осуществить свой безрассудный замысел. В общем, должен признать, тебе удалась твоя хитрость, за что ты и понесла наказание в виде пешей прогулки до дома.
Полли задумчиво поглядела в окно, потом вздохнула, признав, как это не раз бывало и раньше, что Ник прав.
— Что там говорить, я поступила дурно. Прошу прощения за то, что взяла без разрешения лошадь. Но я не знала, как еще доказать вам, что могу и сама, без посторонней помощи, ездить верхом… — Она пожала обнаженными плечами, великолепие и совершенство коих в данный момент не были сокрыты одеждой. — Однако теперь у вас нет причин для волнений: я не стану больше ездить верхом.
