И моя поездка на работу тоже сопровождалась вывернутыми мне вослед головами. Всё-таки для этого времени машина выглядит непривычно. Ни на что она не похожа. Снаружи вроде как вездеход, а внутри комфорт лучше, чем у эмки…
Эмчеэсники наши тоже постоянно её рассматривали весь день.
Даже Василий, хоть и видел её раньше, и тот поинтересовался…
Задумчиво так сказал, что Петровича надо, наверное, в Москву забирать…
Пусть пробует. Только Женька навряд ли захочет в Москву. А Петрович без неё не поедет. В кои то веки человек семейного счастья попробовал…
Если машины допиливать надо, то лучше на заводе в Саратове и делать их.
… Совещание в кабинете у Василия Сталина. Я уже доложилась и сижу, в пол-уха слушаю доклады других. Всё, что говорят, я уже знаю. Сижу, рисую у себя в блокноте. Фантазии на темы МЧС. Дирижабли, вертолёты, пожарных в полной экипировке…
Совещание заканчивается. Всё собираются. Складывают свои бумаги…
— Стирлец, а Вас я попрошу остаться… — с интонацией Броневого из фильма произносит Василий.
Я от неожиданности аж хрюкаю и закашливаюсь… Так похоже у него получилось. Еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.
— Ну и что такого смешного я сказал? — с еле скрываемым раздражением спрашивает меня он, когда из кабинета выходит последний человек.
— Да просто неожиданно вышло так… И интонация… Извини, не хотела. Честное слово! Извини! Просто о другом уже думала, а тут ты… Извини.
— Ладно, проехали… Ты чем вообще всё совещание занималась? В свой блокнот так уткнулась?.. Покажи.
И забирает мой блокнот.
Внимательно разглядывает мои рисунки, иногда хмыкает, листает дальше.
— Ещё есть или это всё?
— Да есть немножко… Дома только всё.
— Ясно, покажешь. Это приказ. Поняла, рыжая?
— Да поняла, поняла… Чай не дурнее паровоза…
— Да, кстати… Ты где училась рисовать?
— Да нигде. Сама рисовала просто…
Короче, вечером Василий сидел у нас и разглядывал все мои рисунки. А я их комментировала иногда.
Там были и старые, ещё с войны, и свежие, уже этого года. Выпросил у меня приказным тоном рисунок, где я пью чай с товарищем Сталиным. Самый удачный из трёх забрал… И свой портрет, где он ещё полковник.
Ещё ему понравился рисунок, вид через прицел пистолета и падающие убитые пилоты шторьха…
А потом мы все вместе пили чай. Вася пирожные с собой приволок. Потом, увидев пианино, уговорил сыграть Алису…
На прощание, перед уходом, сказал, что мы должны Аню учить. И рисовать и играть на пианино. Раз уж сами это умеем.
… Через неделю он приказал мне принести все рисунки, связанные с нашей работой. Потом лично выбрал некоторые из них и забрал. А ещё через несколько дней в Красном уголке появились мои рисунки в рамках. Типа картинной галереи оформили их. Ну, Василий! Ну и подставил же он меня… Теперь я ещё и художница эмчеэсовская… Знаменитость…
Глава 8
Лето, ах лето… Как же быстро ты проходишь… Не успела оглянуться, а уже август.
К нам стали поступать тягачи, переоборудованные из снимаемых с вооружения ранних тридцатьчетвёрок. Снималась башня, сваривалась рубка на её месте. Добавлялся бульдозерный отвал и мощная лебедка. Испытали, проверили…
Не панацея, но на безрыбье и рак за рыбу, как говорится… Пойдёт пока и это. Теперь у подразделений МЧС появились и эти яркие красно-оранжевые тягачи. И механики-водители для них.
У нас вообще кого только нет! Есть и пилоты, и парашютисты, и матросы, и даже альпинисты! Профессиональных музыкантов только нет, наверное…
Наша Женька родила Петровичу мальчика. Крепенький горластый мальчонка. Назвали его Иваном. В честь нашего командира. Я в качестве крёстной матери у них была.
Василий не стал Петровича дёргать в Москву. Просто в Саратове сделали на заводе небольшие мастерские. Так что Петрович теперь у нас и приёмщик и начальник мастерских. Делает нам нужное по заказу. Модернизирует…
Кстати, ручной миксер он мне сделал. И точно такой же и своей Женьке тоже…
Я вспоминала и записывала слова песни «С чего начинается Родина». Оказывается, нет ещё такой песни. Не написана ещё. Вот я и вспоминала теперь. Может какие слова и перепутала…
Я напела песню Алисе и та теперь пишет ноты к ней. Анечка наша уже и слова выучила. Ждём музыку…
Первыми её слушателями стали завалившийся к нам в гости Василий с приятелем. Им понравилось…
Через три дня раздаётся звонок. Из радио товарищи поинтересовались, могут ли они прослушать нашу песню? Да ради бога! Пусть приезжают, да слушают…
Я всё потом прокляла! Работники центрального радио захотели выпустить песню в эфир. И у нас начались репетиции…
Специалисты обработали мелодию, добавили инструментов. Алиса играла на рояле, а мы с Аней пели. Точнее, пела Аня, а я ей подпевала…
Устали сильно. А у нас же ещё и работа…
Но песня по радио прозвучала… И наша Аня сразу же стала знаменитой… От гонорара за песню я отказалась. Слова же не я придумала. Я только записала их…
… Я вынесла на обсуждение предложение организовать «телефон спасения». Выделить специальный номер для нас. Как для милиции и скорой помощи… И хорошо бы школьникам организовать что-то вроде курсов или уроков по обеспечению безопасности. А то ведь по незнанию гибнут или инвалидами становятся. Тех же боеприпасов и оружия везде много бесхозного…
А так хоть какие-нибудь азы безопасности знать будут…
Работы, как всегда, много. Крутимся, развиваем свои структуры. Я, как всегда, мотаюсь по стране и ругаюсь в министерствах…
Но почему-то не оставляет ощущение, что где-то я что-то упустила. Вот гложет, и всё…
Аня учится хорошо, радует сестру с тётей Алисой. И друзья у неё появились новые…
Среда 6 октября началась как обычно. Я сидела, изучала ночные доклады с мест. Что произошло, какие меры приняты. Почему-то нет ничего из Туркмении… Ашхабад молчит. И связи с ними нет…
Ашхабад??? Ма-ать!!! ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ!!!
Вот что меня мучило последние дни! Как же я забыла-то???
Срываюсь и бегу к Василию.
— Срочно объявляй тревогу! В Ашхабаде жопа!
— Что случилось? Рыжая, ты что, пьяная что-ли?
— Какой пьяная? Там жопа! Связи нет, Ашхабад молчит! Там же горы! Землетрясение там! Объявляй общую тревогу!
— Ты не паникуешь, случаем?
— Нет, к сожалению… Чем быстрее соберёмся, тем больше людей спасём.
— Ладно, я понял… Всем боевая тревога! Ты ответственная…
