Псих что-то тихо говорил, но Ваня никак не мог разобрать слов — заглушал стук собственного сердца да сопутствующий шум в ушах. Не вспотел он только потому, что внутренний слой спецкостюма мгновенно впитывал выступающую влагу.
Псих шептался с химерой не меньше пяти минут. Сиверцев все это время старательно таращился на клубы тумана, медленно проползающие над топями.
— Ваня, — наконец окликнул его Псих. — Все, можешь вставать. Она нас пропустила.
Сиверцев поднялся на малость подрагивающие ноги и очень пожалел, что не может хлебнуть какой-нибудь водички — в горле совершенно пересохло. Оставалось только всухую сглатывать. Кое-как Сиверцев доковылял до Психа, вернувшегося на тропу.
— Вправо даже не смотри, — предупредил тот. — Из-за детеныша она просто дурная стала, думалка практически отказала.
«Что-то намудрили все-таки биоконструкторы, — подумал Сиверцев мимоходом. — Инстинкты прототипа им так и не удалось задавить, раз химера так себя ведет».
Они двинулись дальше, в прежнем темпе. В какой-то момент Псих, не оборачиваясь, указал пальцем влево от тропы — там метрах в двадцати пяти чуть подрагивало над приветливой мшистой лужайкой темное полупрозрачное пятно. И вокруг него воздух словно бы уплотнился, стал вязким и почти осязаемым.
— Воронка? — шепотом справился Сиверцев.
— Она самая! Хорошо, что далеко от тропы.
«Расту! — подумал Сиверцев. — Аномалии если сам не замечаю, то хотя бы начал опознавать!»
Вскоре они пришли. Псих остановился перед крошечным, наверное метров сорока в поперечнике, не больше, островком. Он заметно возвышался над топями, не меньше чем на средний человеческий рост. Дерево на нем росло только одно, в самом центре, зато какое!!! Африканские баобабы позавидовали бы этому стволу! Корявые сучья возносились к небу на высоту доброй трехэтажки, причем, как показалось Сиверцеву, на одних росли листья, а на других почему-то хвоя. И листья, и иголки, понятное дело, были сильно изменены Зоной, но все равно подобное сочетание выглядело на редкость странно.
Псих тем временем выбрался на сухое и принялся обходить дерево по самому краешку островка. Сиверцев последовал за ним и быстро сообразил, что тут растет даже не одно дерево, а два, ели даже три, практически сросшихся стволами. У самой земли в стволе виднелось то ли низкое дупло, то ли эдакая своеобразная пещера — в нее, пожалуй, без проблем въехал бы трехтонный грузовик, и нигде ничего не задел бы.
— Извольте, пан биолог! — Псих неожиданно перешел на «вы». — Аномальное образование биологической природы под невероятно ор-ригинальным названием «соснодуб». Небось, какой-нибудь сталкер, выросший из оболтуса-двоечника придумал. Однако прижилось!
— Экая орясина, — зацепил Сиверцев, разглядывая крону упомянутого соснодуба. — Чем опасно?
— Если зайти под купол без скафандра, — объяснил Псих, — оросит кислотным дождичком. Химические ожоги, болевой шок, остановка дыхания, почти мгновенная смерть. Самое смешное, что это и все. Идеальная ухоронка, но без такого вот спецкостюмчика соваться туда бесполезно. И никакая сталкерская самодеятельность на коленке не спасет, ни химкомплекты, ни противогазы, ни дыхательные маски. Вон, видишь хрень какая-то зеленеет? Это как раз химкомплект сталкера Фагота, а от самого Фагота не осталось ни единой органической молекулы. Если тут застрянет кто-нибудь в таком как у нас спецкостюме, я не удивлюсь, что по истечении некоторого времени соснодуб проест и его. И полакомится мертвой тушкой, поскольку человек внутри задохнется раньше.
— Веселенькая перспектива! Ладно, Саня, вынимай давай свой клад, дыхалки осталось семьдесят семь процентов. Время идет, домой охота. Чем помочь?
— Пока ничем, — ответил Псих. — Если позову, тогда подойди, подсобишь.
Псих не спеша приблизился ко входу в «пещеру», заглянул, постоял рядом. Потом осторожно шагнул внутрь. Раз шагнул, другой.
И вдруг сверху на него упало белесое облако — то, что Псих назвал кислотным дождичком, скорее было крупнодисперсной коллоидной взвесью. Фигура Психа на несколько секунд стала невидимой, утонула в белесом тумане.
— Вроде ничего, держит костюмчик-то! — подал он голос. — Сейчас, развиднеется, продолжу.
Взвесь медленно оседала; примерно минуты через три стала видна голова Психа. То есть, шлем. Потом плечи и грудь. Обратив лицо кверху сталкер что-то рассматривал под сводом «пещеры». Потом двинулся к «стене» и неожиданно полез вверх, как скалолаз, цепляясь за неровности древесины и трещины.
— Ваня! — позвал он. — Иди сюда!
Голос Психа звучал так же звонко и отчетливо, как и раньше, хотя инстинктивно ожидалось, что изнутри дупла он должен доноситься приглушеннее и тише.
Сиверцев приблизился и ступил под свод соснодуба. Взвесь уже почти осела, только под ногами еще шевелились маленькие белесые облачка, словно Сиверцев ступал по мельчайшей невесомой пыли. Внутри он тоже задрал голову и поглядел наверх. Там, в переплетении то ли сучьев, то ли корней, то ли вообще лиан, метрах в пяти над почвой сидел Псих, придерживая что-то большое и массивное рядом с собой.
— Лови! — сказал он и вдруг обеими руками толкнул это вот, на вид большое и тяжелое, в сторону Сиверцева, словно мяч при игре в баскетбол отпасовал.
Сиверцев даже дернулся было в сторону, но это большое и тяжелое летело медленно и плавно, будто воздушный шарик. Да к нему снизу и веревка была привязана — сейчас она болталась, как хвост воздушного змея. За нее Сиверцев и ухватился, когда смог дотянуться.
— Держу! — объявил он.
Псих ловко соскользнул со своего насеста, повис на руках, покачался пару секунд и мягко спрыгнул вниз. Выпрямился, зачем-то отряхнул ладони, а потом взял веревочку из рук Сиверцева.
— Ну, что? Куда идем мы с Пятачком, вторая серия? — спросил он, улыбаясь от уха до уха. И жизнерадостно заржал.
У Вани в целом на душе тоже полегчало — если не считать некоторого мандража о время общения с химерой, все остальное теперь выглядело нетрудным делом. Даже соснодуб оказался довольно банальной аномалией, Сиверцев вообще-то ожидал чего-то гораздо более смертоносного. Впрочем, это из спецкостюма он кажется банальным, сталкер Фагот, когда умирал, наверняка придерживался совершенно противоположного мнения.
Сиверцев с Психом сошли с островка в жижу и, не сговариваясь, обернулись. Мощные стволы соснодуба отсюда казались монолитом.
— Вообще они обычно гораздо мельче, — сообщил Псих задумчиво. — И свод у них не сплошной, как здесь, а дырчатый, ажурный практически. А этот вымахал — все срослось и склеилось! Могучее растение! Тут, небось, на Болоте какой-нибудь благоприятный минеральный источник, не иначе. Сиверцев только вздохнул и поглядел на парящий в воздухе сейф.
Если это был сейф, то он был явно обтянут какими-то сероватыми лохмотьями — вон, что-то очень похожее на рукав свисает.
«А-а-а! — осенило наконец Сиверцева. — Да это просто плащ химзащиты! Вообще, правильно, кислота с металлами реагирует, черт его знает, что сделается с сейфом, если бросить его надолго?»
