– Папа!
– Пяри! Дочка!
Луч прожектора выхватывает из мрака туннеля фигуру отца. Он бежит к ней навстречу…
Но однажды он не вернулся. Пяри все равно ходила на свое место и ждала, пока не поняла, что все напрасно. Но в то, что отец мертв, не верила до сих пор. Понимала головой, но отказывалась принимать сердцем.
Семен пытался с ней говорить, о чем-то спрашивал, но Марджана отвечала невпопад, и парень отстал.
Ее накормили, постель была чистой и удобной, но девушка долго не могла уснуть. Состояние, в котором она находилась, можно назвать просто – тоска.
Идея обратиться за помощью к баиловцам пришла к Марджане не сразу. Сначала она попыталась сама выяснить, куда пропали Али и его семейство, но то ли сыщиком девушка оказалась никаким, то ли информацию об Али очень хорошо хранили, но она так ничего и не узнала. И вот тогда она вспомнила про Бобра. «Дядя Дима» часто бывал у них, Марджана помнила, какой он был тогда, совсем еще молодой. Отец звал его просто – Бобер. Девочка тогда представления не имела, что это – от фамилии Бобров, и представляла себе, как дядя Дима уходит от них, закрывает за собой дверь и тут же обрастает шерстью, превращаясь в огромного, черного и зубастого бобра, такого, какого она видела в книжке. Девочке Пяри всегда хотелось узнать, как он это делает и куда обычно прячет зубы и хвост. И вот однажды, сидя у него на руках, она простодушно спросила:
– Дядя Дима, а ты бобр?
Как же они с отцом тогда хохотали! А она все не понимала – почему? Интересно, помнит ли он сейчас это?
Она очень боялась: вдруг Бобров ее не узнает. Он и не узнал сначала. Но, как оказалось, помнил, что была когда-то такая девочка – Пяри, дочка его лучшего друга. Помнил и не отказал в помощи. И, кажется, она сообщила ему что-то действительно важное…
С этими мыслями Марджана уснула.
* * *
А Боброву было не до сна.
– Да, девочка, задала ты работу на ночь глядя. Но на завтра это откладывать никак нельзя.
Начальник караула отвечал не только за блокпосты. Если надо кого охранять или арестовать по-тихому, без силового захвата, то это как раз дело для его подчиненных.
– Михалыч, в курс дела тебя вводить некогда, все потом. А сейчас, прямо сейчас, бери парочку своих и дуй на «Нефтяников». Есть там некий Мамед, Эльчин Мамедов. Знаешь такого?
– Наследник Хоттабыча? Знаю, конечно.
– Ну вот и отлично. Мне он нужен. Спит – из постели притащить. Нет дома – разыскать и все равно доставить. Но только тихо, и чтобы никто не догадался, куда сея персона отправляется. Понял?
– Выкрасть то есть? Всегда с превеликим удовольствием.
– Но по-тихому, прошу тебя, по-тихому.
Ну вот. Сколько там натикало? Полночь? Начало нового дня, «дня икс».
* * *
Тихо. Звезды неожиданно крупные, яркие, огни ночного города уже не перебивают их свет. Воздух насыщен прохладой, а цикады трещат так, что уши закладывает. Легкий ветерок играет пламенем башенных огней… В окнах темно, город огнепоклонников спит, отходит от изнуряющей жары. Всего несколько часов, и солнце проснется, а пока все отдыхают. Лишь стражи на крепостных стенах зорко следят за ночным зверьем, которое пользуется моментом и выходит на охоту в поисках пищи.
И еще учитель Фахретддин не спит в своей башне. Он смотрит в сторону города, туда, где всего через несколько часов его другу придется испытать судьбу.
* * *
У «завокзальных» тоже тихо. Последние игроки угомонились, станция погрузилась в сон.
– Вадя, иди спать.
– Слушай, Алишка, ты бы тоже отдохнул, а?
– Завтра и отдохну. Вот кончится все, сутки спать буду.
– Ты все помнишь?
– Да помню, помню. Все нормально будет, не дам я им просто так себя пристрелить. И не просто так тоже не дам, не бойся.
– Ты только главное средство защиты не забудь. И броник! Обязательно надень броник.
– Да готово все. И бронежилет тоже надену, обещаю. Иди спать давай. Один хочу побыть.
– Без меня не уходи.
– Не уйду.
* * *
Снова ущелье, снова моросит холодный, противный дождь. Свинцово-серые тучи заволокли все небо уже с самого утра, и никакой надежды на то, что скоро распогодится. Сверкнула молния, вслед за ней, почти сразу же, прогремел раскат грома. Порыв ветра пригнул деревья на поляне и взъерошил кусты, выгоняя из них укрывшуюся дичь. Дождь полил сплошной стеной.
В этот момент наконец ожила рация.
– Командир, надо уходить. Они уже близко, – кто-то тронул Амира за плечо.
– Вано? – удивился Амир. – Вано, но как…
– Уходить надо, командир. Уходить…
Боец поправил снаряжение, повернулся и зашагал по тропинке.
– Вано!
– Не задерживайся, командир. Мы ждем тебя.
Мужчина обернулся, поглядел на Амира мертвыми глазами, улыбнулся разорванным ртом. Кровь, сочившаяся из него, алой дорожкой выделялась на обгоревшем, распухнем лице.
– Уходи, командир!
Кто-то бил его по лицу. Амир открыл глаза, скидывая с себя остатки кошмара. Кьяра… Она сидела перед ним на коленях и плакала.
– Ты чего? Случилось что?!
– Ты кричал опять, страшно кричал. Что с тобой, Амир? Что происходит? – Женщина закрыла лицо ладонями и уткнулась ему в грудь.
– Кьяра… Перестань. Все хорошо, просто кошмар, бывает. Это пройдет.
– Ты в который раз убеждаешь меня, что все хорошо, что все пройдет, а на самом деле становится только хуже. Амир, я не могу так.
Вдруг она успокоилась, словно приняла какое-то решение.
– Амир, ты должен лечиться. Постой! – она зажала мужу рот. – Выслушай меня. Амир, я беременна.
Мужчина резко сел на постели.
– Беременна?!
Господи, сколько лет ждал он этих слов, почти перестал надеяться.
– Это точно? Скажи, это точно?
– Точнее некуда. Поэтому у ребенка должен быть папа, который не пугает его по ночам своими воплями.
– Да я теперь куда угодно и что угодно! Кьяра, родная моя…
Амир обнял жену, прижал к себе.
– Как же я рад, какое это счастье. Люблю тебя, как же я тебя люблю.
– Аналогично, – женщина улыбнулась. – Давай спать, а то скоро уже вставать.
– Я теперь не усну. Но, если что, обещаю, что кричать не буду.
* * *
Али не был супергероем и вряд ли его можно было назвать бесстрашным: он плохо стрелял, не отличался богатырской силой. Обычный среднестатистический человек, для которого на первом месте семья, а не спасение человечества.
