Взгляд тусклый Данимира опрокинул Арьяна обратно внутрь, вдавив его в лавку.
— Что случилось? — приподнялся да замер: дыхание перехватилось от острой рези в боку, так и оставил попытки встать, откинулся обратно к стене, шаря взглядом по бледному, будто в омут глубокий опущенному лицу Данимира.
Брат опустил взгляд, покачнулся вперёд, но так и не смог сделать шаг, прислонился плечом к косяку двери, сжимая челюсти, мутно посмотрел на Арьяна.
— Да что случилось, скажешь ты, наконец?! С отцом что? Валганы?
Данимир только головой покачал, упал на лоб русый чуб, заслоняя серо-зелёные глаза, пустые совершенно. Только вчера старший видел его бодрым и весёлым, а сейчас что?
— Задушил я её… — ответил младший сухо.
Арьян невольно сжал пальцами края стола, на который он до того мига опирался, требуя ответа.
— Кого?
Брат вскинул на него озверелый взгляд, его раньше Арьян никогда и не знал.
— Блудницу эту, Лавью.
Арьян посмотрел на брата долго, осмысливая сказанное, отлепил так и пристывшие пальцы от столешницы, откинулся чуть назад. Данимир мотнул головой, стукнулся затылком о дверной косяк, смотря на потолок низкий и одновременно внутрь себя, заговорил:
— Не могу больше видеть, как её все… Как она, даже не сопротивляясь, отдаётся. Она меня выжгла всего изнутри. Я её увёз за стены, хотел доказать ей что-то, взял, а она смотрела на меня какими-то насмешливыми глазами и не видела даже, будто я для неё пустое место, я только очнулся тогда, кода понял, что не дышит уже.
— Где она сейчас? — спросил Арьян, выслушав его.
— У заводи, в лесу.
Арьян опустил взгляд на стол, усваивая услышанное.
— Сядь, — попросил.
Данимир повернулся к нему, посмотрел так, будто Арьян что-то непосильное попросил его сделать, сглотнул, но послушался, отлепившись от стены, побрёл к столу, опустился чуть поодаль от брата, кладя локти на стол, пошатываясь, пригнув голову. Вид его был весь помятый, волосы взъерошены, рубаха небрежно распахнута на груди, один рукав закатан, другой сбился.
— Не могу так, уж лучше пусть никому, выела всё нутро кислотой и желчью. И к тебе приревновал, да так, что готов был горло перегрызть, — посмотрел остро на Арьяна, убедительно, голос его звучал пусто и глухо, будто каждое рвущееся наружу слово в горле зажимал, чтобы не выкрикнуть. — Ведьма проклятая, — Данимир поднял взор, глаза потемнели, сгустилась в них чернота, опускаясь, казалось на самое дно, очерняя всё там, внутри. Смотрел он надломлено, плескалось из краёв отчаяние, будто младший у самого края обрыва стоял, решая, шагнуть или назад отступить. Его смятение передалось Арьяну. Тот вздохнул тяжело.
— Я изначально знал, что связь твоя с ней до добра не доведёт, — ответил лишь, а больше тут ничего и не скажешь.
— Я не хотел.
— Данимир, я тебя судить не собираюсь, как и утешать, — смолк, сдерживая рвущиеся слова с языка, как бы хуже не сделать, и так младший на краю держится, и чего ждать от него, стало для Арьяна закрыто.
Данимир до этого глядел на Арьяна протяжно туманно, но теперь моргнул, глаза влажные сделались, пальцы рук на столе подрагивали.
— Успокойся. Поживём — увидим, что дальше.
Данимир сжал блеклые губы, стиснул челюсти, покачал головой, соглашаясь, да закаменел следом. Арьян, потянувшись к крынке, придвинул, налил в чару браги до краёв, поставил ближе к Данимиру.
— Пей.
Брат глянул как-то отрешённо, покрасневшими глазами на него, но потянулся за питьём. Шум во дворе, голоса грубые мужские и ржание коней, заставили обоих насторожиться. Арьян сразу различил выдержанный, крепкий, как настойка смородиновая, голос Радьяра, и, княжич даже привстал — Векулы. Вернулся десятник? Из Ровицы вернулся?
Арьян поднялся, так резко, что даже искры посыпались перед глазами, вгляделся в прорубы окон, только макушки деревьев увидел. Направился к двери, шагая не так быстро, как хотелось. Данимир вскочил, в след ему кинулся.
Двор уже наполнился кметями, встречающими прибывших: десятника с малой своей свитой. Уже запирали обратно ворота. Завидев на крыльце княжича, вцепившегося рукой в перекладину, кмети опешили на миг от того, как быстро встал на ноги старший сын князя. Разговоры о том, что нашли его, раненного, в колодце старом, не были на слуху только у самого ленивого.
Арьян молчал, ком встал поперёк горла. Почему приехали так рано, ведь велел ждать им в княжестве? Али случилось что худое? Векула тоже молчал, и лицо его всё больше хмурилось, десятник шарил по возвышающемуся на крыльце Арьяну взглядом, замечая, видно, что тот выглядит не совсем здорово. С того дня, кода они разделились с десятником, прошло полторы седмицы. Векула, опомнившись, плечо Мечеслава тронул, призывая в гридницу пройти — ушей посторонних много было.
Вместе вернулись к столу, расселись. Векула всё поглядывал в сторону княжича. Сам он был взъерошенный, уставший, видно передышки не делал, спешил в детинец. Мечеслав рядом с десятником выглядел не лучше: пыльный плащ, волосы светлые взбиты, взгляд голубых глаз рассеянный какой-то. Воин всё поглядывал на десятника, видно ждал, пока тот начнёт говорить первым, не лез, и понятно стало — весть не добрую принесли на плечах своих.
Данимир остался стоять подле них, скрестив руки на груди, и тоже ожидал, пока те отдышатся да поведают, с какими вестями прибыли.
— Доброго здравия, княжич, — поздоровался с опозданием Векула, потянулся к крынке, обхватил обеими руками да припал в краю, глотая быстро и жадно.
— Всё сделал, как ты велел, — заявил он, отрываясь, утирая рукавом усы, смотря пронзительно на Арьяна. — Прибыли мы туда, княгиня Световида нас всех за стол тем же днём усадила, потчевала. А следом валганы один за другим… Вождь хан Вихсар. Всех их она приняла, как дорогих гостей, на равных.
Арьян выслушал десятника да будто и не услышал его слов. Тот шутки шутить и не собирался, смотря остро.
— Хан Вихсар за княжной Мириной Радонеговной как за невестой приехал. Княгиня Световида согласие дала.
Арьян сдавил кулаки, вонзая, будто гвоздь, взгляд в десятника.
— За какой невестой? Ты не спутал чего, Векула? Как «отдала»?
Данимир переминался с ноги на ногу, внимательно слушая витязей, но похоже, и он не совсем понимал о чём говорит дружинник.
— Ничего не путаем, княжич, — вступил и Мечеслав. Обхватил крынку, да только пить не стал, посмотрел внимательно, твёрдо.
Арьян поднялся, уже не управляя собой, глаза его сузились от гнева.
— Где она? Мирина где?
Десятник окинул взглядом поднявшегося во весь рост княжича, отодвинулся чуть — пришлось, чтобы в лицо тому поглядеть — ответил:
— Забрал её валгановский вождь. Оказывается, везли мы её в самые руки врагу. Наутро и забрал, как солнце встало.
