Толстая ли я? Да. Ленивая ли я? Отнюдь. Я серьезно отношусь к своему здоровью. С какой стати мне перечислять, что я ем и как часто занимаюсь спортом? Чтобы как-то оправдать свою фигуру? Нет, это мое личное дело.
На самом деле я не понимаю, как он мог не заметить, что я беременна. Меня тошнило сутки напролет, я не могла есть ничего жирного и почти не ела белковой пищи, а это очень характерный признак. Мне хотелось есть исключительно фрукты и орехи.
По неведомой мне безумной причине я никому не сказала о своей беременности. Ни Джолин, лучшей подруге, ни своему агенту Анне. Даже маме не сказала. Я продолжила работать в полную силу на съемках и летать по всему миру. Как меня только не вырвало на предоставленные на съемки модельные туфли? Не знаю, но не раз были случаи, когда это чуть было не произошло!
Жизненный совет
Тесс Холлидей #352:
Вы не обязаны оправдываться перед кем бы то ни было за свое состояние здоровья. Все тела достойны любви, вне зависимости от проблем со здоровьем и того, вызваны ли эти проблемы генетикой или вашим образом жизни. Неприкосновенность тела является одним из фундаментальных прав человека. Ваше тело – это ваше и только ваше дело.
Жаль, что у меня нет милой истории о том, как на третьем месяце беременности я все рассказала Нику, но на самом деле правда всплыла во время ужасной ссоры.
В тот вечер мы все вместе собирались пойти поужинать в стейк-хаус «Outback Stakehouse» (одно из наших с мамой любимых мест!), и я с какого-то перепугу решила поскандалить о наряде Райли. Чаще всего Райли одевается как старичок, но в тот вечер я хотела, чтобы он надел ту рубашку, что я выбрала. Ник разрешил Райли надеть то, что он хочет, и я разозлилась. Когда Ник заскочил в душ перед выходом, я заставила Райли переодеться и гордо ухмыльнулась ему, когда он вышел из ванной комнаты.
– Ну и чего ты добиваешься? – спросил он. – Делать тебе больше нечего!
Я разоралась, и мы ссорились до тех пор, пока Ник не ушел из квартиры, планируя прогуляться и успокоиться. Вернувшись, он стал собирать вещи.
– Что ты делаешь? – потребовала объяснений я.
– Мне надо подумать. Пойду в отель, – ответил он.
– А я говорю – не пойдешь! – пуще прежнего разошлась я.
Когда он попытался уйти, я загородила собой дверь.
– Пожалуйста, уйди с дороги, – устало попросил он.
– Пожалуйста, не уходи, – попросила его я, выкопала из своей сумочки бумагу с подтверждением моей беременности и сунула ему в руки.
– Ты беременна? – спросил он, и у него в глазах блеснули слезы. – Почему ты мне не сказала?
– Мне было страшно, – ответила я.
– На каком ты сроке? – спросил он.
– Двенадцать недель.
Он был шокирован. Мы долго обсуждали, как нам поступить. Некоторые люди могут счесть неправильным то, что я, будучи замужем и на третьем месяце, все-таки рассматривала все варианты, но для меня было важно, чтобы решение рожать ребенка было совместным. Я не считаю такой подход к вопросу неверным.
По неведомой мне безумной причине я никому не сказала о своей беременности. Ни Джолин, лучшей подруге, ни своему агенту Анне. Даже маме не сказала. Я продолжила работать в полную силу на съемках и летать по всему миру.
Я в одиночку растила сына после подростковой беременности, и никто лучше меня не знал, скольким нужно пожертвовать, чтобы поднять ребенка. Те, кто в такой ситуации игнорирует трудности и считает, что истинная любовь все исправит, сами ставят себе подножку.
Через два дня, когда мы пошли развеяться в ресторан, Ник неожиданно повернулся ко мне. Он уже выпил немало виски Jameson, но на его лице сияла улыбка до ушей, а в глазах блестели слезы.
– У нас правда будет ребенок? – спросил он.
– Да! – восторженно ответила я.
Я прикоснулась к своему животу, будто защищая его, и впервые почувствовала радость от того, что во мне зарождается новая жизнь.
Когда мы определились, то сообщили радостную новость маме и Райли, сделав им сюрприз на Рождество. Когда мы обменивались подарками, я дала маме и Райли небольшой сверток. В нем была музыкальная шкатулка, под крышкой которой Райли обнаружил снимок УЗИ, сделанный на 15-й неделе. Снимок был подписан: «Холлидей-младший близко!»
