Обнимаю, РэймондВнизу был нацарапан номер телефона. Я села, уставившись на него, потом перевела взгляд на солнечно-яркие цветы. Никто никогда раньше не покупал мне цветы. Я не особенно ценю тюльпаны, но откуда это было знать Рэймонду. Я заплакала, сотрясаясь в рыданиях, воя, как животное. Мне казалось, что я никогда не остановлюсь, никогда не смогу остановиться. В конце концов, вследствие простого физического изнеможения, я затихла. И уперлась лбом в стол.
Я поняла: моя жизнь шла неправильно. Совершенно неправильно. Я не должна была так жить. Никто не должен так жить. Проблема заключалась в том, что я не понимала, как это исправить. Я знала, что мамочкин путь неверен. Но никто никогда не показывал мне правильный жизненный путь, и хотя все эти годы я старалась изо всех сил, я просто не понимала, как сделать лучше. Я не могла собрать свой пазл.
Я заварила чай и разогрела оставленную Рэймондом еду. Оказывается, я была очень голодна. Затем я помыла чашку и вилку и поместила их рядом с посудой, которую оставил сушить Рэймонд. Прошла в гостиную и взяла телефон. Рэймонд взял трубку после второго звонка.
– Элеанор? Ну слава богу! – сказал он. Пауза. – Как ты себя чувствуешь?
– Здравствуй, Рэймонд, – сказала я.
– Как ты? – снова спросил он напряженным голосом.
– Спасибо, в порядке, – ответила я.
Я знала, что это правильный ответ.
– Элеанор, что за черт! «В порядке». Господи! – воскликнул он. – Я забегу через час, окей?
– По правде говоря, Рэймонд, в этом нет необходимости, – спокойно произнесла я, – я поела, приняла душ, сейчас немного почитаю и пораньше лягу спать.
Я не знала, который час, поэтому не рискнула произносить слова «пообедала» или «поужинала».
– Я буду через час, – твердо повторил Рэймонд и дал отбой.
* * *
Открыв ему дверь, я увидела, что он держит в руках бутылку «Айрн-Брю» и упаковку разноцветных мармеладок. Я выдавила из себя улыбку.
– Заходи, – сказала я.
Интересно, а как он попал в квартиру в прошлый раз? Я не помнила, чтобы открывала ему дверь. Что я ему сказала, в каком состоянии была? В груди нервно и тревожно забилось сердце. Я сыпала ругательствами? Я была голая? Может, между нами произошло что-то ужасное? Бутылка «Айрн-Брю» выскользнула у меня из пальцев, упала на пол и покатилась в сторону. Рэймонд поднял ее, другой рукой подхватил меня под локоть и повел на кухню. Потом усадил за стол и включил чайник. Мне полагалось бы оскорбиться за то, что он распоряжается в моем личном пространстве, но я испытала лишь облегчение, мощное облегчение от того, что обо мне заботятся.
Мы сели по разные стороны стола с чашкой чая и некоторое время молчали. Первым заговорил Рэймонд.
– Элеанор, что, черт возьми, происходит?
Я была поражена, услышав в его голосе дрожь, будто там таились слезы. И просто пожала плечами. Он начал сердиться.
– Элеанор, тебя не было на работе три дня. Боб страшно волновался. Мы все волновались. Я взял у него твой адрес, пришел тебя проведать и увидел… увидел, что ты…
– …что я собралась себя убить? – спросила я.
Рэймонд провел ладонью по лицу, и мне стало ясно, что он действительно вот-вот заплачет.
– Слушай, ты очень скрытный человек, и это нормально. Но ведь мы с тобой друзья? Ты можешь мне обо всем рассказать. Не держи это в себе.
– Почему? – спросила я. – Как может рассказ о том, как мне плохо, что-то изменить? Собеседник ведь это не исправит?
– Возможно, все не исправит, – ответил он, – но это может помочь. Знаешь, у других ведь тоже есть проблемы. И они знают, что такое несчастья. Но если поделиться своими проблемами с другими…
– Не думаю, что хоть один человек на этом свете может понять, каково это – быть мной. Это просто факт. Не думаю, что кто-либо еще прошел через такой же ряд обстоятельств. И сумел в них выжить.
Это было важным уточнением.
– Попробуй со мной, – предложил Рэймонд.
Он посмотрел на меня, я на него.
– Ну хорошо, если не со мной, то с кем-нибудь еще. С консультантом, психотерапевтом…
Я фыркнула – звук получился не самый элегантный.
– С психотерапевтом! – воскликнула я. – «Давайте сядем, поговорим о наших чувствах, и тогда все как по волшебству станет лучше». Не думаю, Рэймонд.
Он улыбнулся.
– Но ведь узнать наверняка можно только попробовав, разве нет? Что тебе терять? Ведь, знаешь, нет ничего стыдного… в депрессии или в психическом заболевании…
Я чуть не подавилась чаем.
– Психическом заболевании? Рэймонд, что ты такое говоришь?
Я тряхнула головой.
В знак примирения он поднял руки.
– Слушай, я не врач. Просто… Просто мне кажется, что если человек травит себя алкоголем и планирует самоубийство, у него, ну, что-то не так.
Он так смешно резюмировал мою ситуацию, что я чуть не расхохоталась. Обычно Рэймонд не был склонен к преувеличениям, но на этот раз впал в крайность, и я не могла допустить, чтобы он считал свое предположение достоверным описанием случившегося.
