Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Руки у нее были черными от крови.
– Ну, раз уж надо. – Ирина говорила мягко, словно обращаясь к любимой безумице. – Я принесла тебе каши. – Она неловко протянула сестре миску. Вася приняла ее. Тяжесть и тепло посуды придали ей сил. – Но лучше бы ты пошла в дом и поела у огня, – добавила Ирина. – Если ты здесь останешься, пойдут разговоры.
Вася покачала головой:
– Это уже не важно.
Ирина поджала губы.
– Пойдем, – позвала она. – Так будет лучше.
Алеша изумленно смотрел, как Вася позволила увести себя в дом, усадить у печи и накормить.
– Иди спать, Иринка, – сказала Вася потом. Бледность немного сошла с ее лица. – Поспи на полатях. Сегодня мы с Алешей посторожим.
Священник ушел к себе. Анна уже храпела у себя в спальне. Ирина, у которой слипались глаза, послушалась.
Когда Ирина заснула, Вася с Алешей переглянулись. Вася была бледна как полотно, вокруг глаз стало черно. Платье ее было залито конской кровью. Однако еда и тепло придали ей сил.
– Что теперь? – тихо спросил Алеша.
– Сегодня ночью нам надо посторожить, – ответила Вася. – А на рассвете надо пойти на кладбище и попытаться при свете дня сделать, что можно. И да поможет нам Бог.
* * *
На восходе Константин пришел в церковь. Он метнулся через двор, словно спасаясь от ангела смерти, запер дверь и простерся перед иконостасом. Когда солнце поднялось выше, и по полу пополз серый свет, он не обратил на это внимания. Он молился о прощении. Он молился, чтобы голос вернулся и унес все его сомнения. Однако весь этот бесконечный день молчание ничем не нарушилось.
Только в печальных сумерках, когда в церкви теней стало больше, чем света, голос зазвучал.
– Так низко пал, бедное мое создание? – вопросил он. – Уже дважды нежить являлась за тобой, Константин. Они разбивают твое окно, стучат в твою дверь.
– Да! – простонал Константин. Во сне и наяву он видел теперь лицо нежити, ощущал ее зубы на своем горле. – Они знают, что я пал, и преследуют меня. Молю, смилуйся! Прости меня. Сними с меня грех.
Константин стиснул руки и прижался лбом к полу.
– Хорошо, – мягко проговорил голос. – Такую малость ты у меня просишь, служитель Божий. Видишь: я милосерд. Я тебя спасу. Не надо плакать.
Константин закрыл ладонями мокрое лицо.
– Но, – добавил голос, – я кое о чем попрошу взамен.
Константин поднял голову.
– О чем угодно, – сказал он. – Я Твой ничтожный слуга.
– Та девица, – объявил голос. – Ведьма. Во всем этом виновата она. Люди это знают. Они перешептываются между собой. Они видят, как ты следишь за ней взглядом. Они говорят, что это она сбила тебя с пути праведности.
Константин ничего не ответил.
«Ее вина. Ее вина».
– Мне угодно, – завершил голос, – чтобы она покинула мир. И это должно случиться раньше, а не позже. Она навлекла зло на этот дом, и этого не исправить, пока она здесь остается.
– Она отправится на юг с санным обозом, – напомнил Константин. – Ее увезут в середине зимы. Петр Владимирович так решил.
– Раньше, – настаивал голос, – это должно произойти раньше. Это место ждут огненные муки. Но отошли ее, и ты сможешь спастись, Константин. Отошли ее, и сможешь спасти их всех.
Константин колебался. Казалось, из темноты раздался протяжный тихий вздох.
– Будет по слову Твоему, – прошептал Константин. – Клянусь.
После этого голос исчез. Константин остался опустошенным, ликующим и замерзшим, один на полу церкви.
* * *
Этим же вечером Константин пришел к Анне Ивановне. Она слегла, и дочь принесла ей питье.
– Вам надо отослать Васю немедленно, – объявил Константин. Лоб его был влажным от пота, пальцы дрожали. – Петр Владимирович слишком мягкосердечен: она еще может его уговорить. Но ради нас всех эта девушка должна уехать. Бесы являются из-за нее. Видели, как она убежала в ночь? Это она их вызвала, вот и не боится. Возможно, следующей умрет ваша собственная дочь, маленькая Ирина. Бесы любят не только коней.
– Ирина? – прошептала Анна. – Вы думаете, что Ирине грозит опасность?
Она дрожала от любви и страха.
– Я это знаю, – подтвердил Константин.
– Выдайте Васю людям, – тут же решила Анна. – Они закидают ее камнями, если вы им скажете. Петра Владимировича нет, он их не остановит.
– Лучше пусть едет в монастырь, – сказал Константин, чуть поколебавшись. – Я не хочу отправить ее к Богу без шанса на раскаяние.
Анна поджала губы.
– Обоз не готов. Лучше пусть умрет. Я не допущу, чтобы моя Ирина пострадала.
– Двое саней уже собраны, – возразил Константин. – Людей хватит. Кое-кто будет очень рад отправить ее отсюда. Я все устрою. Если Петр захочет, он сможет поехать повидаться с дочерью, когда она уже будет в Москве. Он не станет сердиться, когда все узнает. Все будет хорошо. Будьте спокойны и молитесь.
– Вам лучше знать, батюшка, – недовольно проговорила Анна, подумав: «Сколько заботы! И все ради зеленоглазого бесовского отродья. Но он мудр: он понимает, что ей нельзя остаться здесь, совращая добрых христиан». – Вы милосердны. Но я скорее отправлю эту девицу на смерть, чем позволю подвергать мою Ирину опасности.
* * *
Все устроилось. Олег, грубый старик, будет управлять санями, а родители Тимошки, чьи сердца опустели со смертью сына, станут Васе слугами и охранниками.
– Конечно, мы поедем, батюшка, – сказала Яра, мать Тимоши. – Господь отвернулся от нас из-за этого бесовского дитяти. Если бы ее отослали раньше, я не осталась бы без сына.
– Вот веревка, – сказал Константин. – Лучше связать ей руки, чтобы она не забывалась.
Перед ним предстал образ оленя, загнанного на охоте: ноги связаны, взгляд недоумевающий, кровь пятнает снег… Он ощутил прилив похоти, стыда и гордого удовлетворения. Наутро она уедет, за полмесяца до середины зимы.
22. Подснежники
Вечером Анна подозвала Васю к себе.
– Васочка! – визгливо крикнула Анна, заставив девушку вздрогнуть. – Васочка, иди сюда.
Вася повернула к ней осунувшееся лицо. На рассвете они с Алешей сходили на кладбище, но когда с содроганием разрыли Дунину могилу, то нашли ее пустой. Они смотрели друг на друга над холодной ямой: Алеша потрясенно, Вася мрачно, но без удивления.
– Не может быть! – сказал Алеша.
Вася вздохнула:
– Но есть. Пойдем. Нам надо защитить дом.
Замерзшие и усталые, они разровняли снег и вернулись домой. Деревенские женщины разделали жеребенка, чтобы приготовить мясо в печи с вялой морковкой, а Вася ушла подальше: ее долго и мучительно рвало. Сейчас приближалась ночь, и Дуня должна была снова заявиться и терзать их рыданиями. Отца все еще не было, и Вася изводилась от тревоги.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
