Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Да, конечно, – пробормотала она.
– Все будет хорошо. Он поправится.
– Что? – вытаращилась ведущая, побледнев и застыв на месте. Затем она качнула головой и попыталась вернуть способность управлять своим голосом. – Откуда вы…
– Знаю? – Страхов снова улыбнулся уголками губ. – Неужели это единственный вопрос, который у вас есть? Разве не разумнее спросить, что вы можете сделать для него?
– Что я могу сделать для него? – прошептала ведущая, и вдруг я увидела на ее глазах слезы. Я вспомнила вдруг, как практически такой же точно диалог когда-то Страхов вел со мной, и я смотрела на него такими же потрясенными глазами, и в голове не укладывалось то, что он делал.
– Вы должны быть вместе с ним. Тогда все получится, – сказал Страхов, и ведущая вдруг бросила микрофон и убежала из зала. Съемку остановили, а операторы и администраторы в зале смотрели на Страхова как на призрака. Даже Серафима Захаровна косилась в явном испуге, не понимая, что происходит. Никто не понимал – ни редакторы, ни администраторы, никто другой. Даже я ничего не понимала, если честно. Но разве можно утверждать с уверенностью, что я хоть когда-то понимала Ярослава Страхова до конца.
– Перерыв! – крикнул редактор, и неожиданно мы оказались предоставлены самим себе на неопределенное время. Потом в студию вернулась ведущая – заплаканная, со смазанной косметикой, а вместе с нею вернулись и редакторы.
– Ярослав? – тихо крикнул один из них. – Вы не могли бы пройти с нами?
– Конечно, – кивнул Ярослав, бросил на меня короткий взгляд, кажется, даже подмигнул мне, улыбнулся своей растерянной улыбкой и скрылся за дверями. Мы все, оставшиеся тут, оказались предоставленными самим себе. Прошло не менее часа, когда за оставшимися женщинами-волшебницами пришли администраторы. Они коротко сообщили, что съемки перенесли в другое место и что им следует туда прибыть. Так я осталась одна. Впрочем, не совсем одна, рядом со мной сидели другие сопровождающие лица, мимо бегали администраторы, осветители и другие члены команды. Никто из нас не знал, что же такое произошло. И только поздним вечером Ярослав вернулся со съемок, усталый, бледный и измотанный.
– Поговорим дома, – шепнул он мне, поцеловав в щеку. Я сбегала за чашкой горячего чая и бутербродами, и Страхов жадно принялся за них, как будто за целый день у него не было во рту и крошки.
– Вот это было хорошо, – пробормотал он, а потом уснул в такси, положив свою голову мне на плечо, совсем как я делала в детстве, когда мы с мамой ехали куда-то. Я смотрела на него, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить его сон. И хотя изнывала от любопытства, я не решилась задать ни одного вопроса, пока мы не оказались в спасительной тишине и уюте его квартиры. И только там я решилась.
– Ну как прошло твое чудо? – спросила я самым непринужденным тоном, на который только была способна.
– Ты – мое чудо, – прошептал он и притянул меня к себе. Поцелуй длился долго, Ярослав целовал меня неторопливо, но с властной жадностью, не давая мне передохнуть, не выпуская из своих объятий, крепко прижимая к себе.
– А ты – мое, – с готовностью прошептала я в ответ.
– Ох, Василиса, – он вздохнул, разжал объятия и откинулся на подушки. Его губы пахли неизменной мятой, и я почувствовала разочарование, когда его руки отпустили меня. Но не жаловаться же на недостаточность внимания сейчас – после суток в этой бетономешалке шоу. Я помогла снять несвежую одежду, открыла кран с водой и принялась наполнять для него ванну, пока Ярослав прикрыл глаза и начал дышать глубоко и ровно. Я вылила в воду несколько колпачков с гелем для душа – пены для ванн у нас не было, а затем потушила свет, чтобы зажечь свечи. Когда я вышла из ванной, Ярослав уже спал.
Ни читать, ни работать я не решилась, чтобы не разбудить Ярослава – он спал всегда довольно чутко, и даже стук клавиш или мерцание экранного света могли бы нарушить его сон. Я просидела в кресле не меньше часа, а потом сама задремала тоже, убаюканная этой размеренной тишиной дома, тихим тиканьем часов в коридоре, отдаленным шумом, доносящимся с улицы. Когда открыла глаза, за окном уже начало светлеть, и комната наполнилась ровным серым светом, как мглой. Ярослав лежал на боку и смотрел на меня. Наверное, от его взгляда-то я и проснулась. Какой-то первородный инстинкт, позволяющий спящему почувствовать опасность – или внимание – и прийти в чувства.
– Ну и горазда ты спать, моя Василиса, – усмехнулся Ярослав, вновь обретая свою вечную насмешливость и уверенность в себе.
– Кто бы говорил, – усмехнулась я. – Сам-то дрых без задних ног, даже ванну не принял. Такой перевод горячей воды!
– Мы победили, – сказал он вдруг безо всякого перехода, ровным спокойным тоном и внимательно вгляделся в мое лицо в поисках каждого оттенка моей реакции.
– Что? Правда? – я застыла, не смея верить своим ушам. – Ты уверен? Не Серафима?
– Послезавтра будет сниматься церемония награждения, так что – да, я уверен. Серафима – второе место. – Ярослав бросил взгляд на электронные часы на столе. – То есть не послезавтра. Уже завтра.
– Но откуда… Я имею в виду, разве это уже известно? Разве не на самой церемонии они объявляют результаты? – удивилась я. Ярослав сел на кровати и склонил голову вбок.
– Организаторы предложили мне стать победителем. Они без обиняков сказали, что Серафима, по их взгляду, не тянет на победителя. Кроме того, было еще кое-что, – по его лицу пробежала тень.
– Что это – кое-что? – забеспокоилась я.
– Собственно… Ты хорошо помнишь, что произошло?
– Что произошло с нашей ведущей, ты имеешь в виду? – я сосредоточилась и кивнула. – Я совершенно не поняла, что именно случилось. Ты ей что-то сказал – и она убежала.
– У Леры Набоковой ребенок болеет, – прервал меня Ярослав. – Сильно болеет. Я давно знал об этом. Надеялся, что обойдусь без того, чтобы использовать этот козырь. Он сейчас в Израиле, на операции. А Лера, как ты понимаешь, здесь.
– Но почему? – пробормотала я, визуализируя перед глазами нашу стройную ведущую с вечно кричащим макияжем. Легкая, бессмысленная жизнь под светом софитов и в объективе камер. Ни одним мускулом она не дала понять, что у нее такое происходит. Почему? Она бессердечная стерва? Не такая уж большая редкость на телевидении, и все же дело было не в этом.
– Она скрывала это, чтобы получить эту работу. Ей нужны деньги на операцию, понимаешь? – Страхов встал и натянул на себя майку, которую я положила на стул рядом с кроватью еще вечером.
– Какой кошмар, – ахнула я и присела рядом с ним на кровати.
– Можешь себе представить, как она переживает из-за того, что ее сын там без нее. Она звонит туда каждый день. Ее сыну – восемь лет.
– Я не знала, – протянула я, хотя и понимала, как глупо это звучит. Никто не знал. В этом-то и весь фокус, вся штука. В глазах Леры – целитель Страхов тоже просто не мог этого знать. И то, что он сказал ей на съемках – под камерами и при полном свете прожекторов, направленных на нее, – должно было иметь эффект пощечины. «Ты должна быть с ним, а ты здесь. Ты плохая мать». Информация правит балом, особенно когда она появляется в нужное время в нужном месте.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
