Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
На третий день отец Игнатий кое-как сполз с дивана и спросил Лизу, какое сегодня число. Было 15 июня, о чем Лиза ему и сообщила.
— Да, а я было решил, что со счету сбился, пока в лежку лежал, — слабо улыбнулся старик. — Нужно сегодня в ломбард пойти.
— Да какой может быть ломбард?! — возмутилась Лиза, глядя на его восковое лицо. — Вы же больны!
— Дело встало, — вздохнул старик. — Может, кому-то вещи свои забрать нужно. Или в залог сдать. А там замок на двери. Непорядок. Нехорошо. Пойду.
Старик еле ворочал языком, оттого и говорил короткими, отрывочными фразами, был бледнее беленой стенки, к которой прислонялся, чтобы не качаться, словно былина на ветру, глаза его были окружены темными кругами и провалились. Краше в гроб кладут, ну ей-богу!
Уж на что Лиза его терпеть не могла, этого навязанного ей судьбою «доброго дедушку», а все же стало жалко старика.
— Ну хотите, я сама схожу в этот ваш ломбард и посижу там, а вы еще денек отдохните и съешьте хоть что-нибудь, нельзя же так! — предложила она раздраженно и тут же ужасно пожалела, что черт потянул за язык. Больно надо ей в этот ломбард тащиться. Хотя с другой стороны, хоть какое-то развлечение…
В выцветших глазах мелькнуло очень странное выражение. То ли изумление (ну, понятно, неожиданное сочувствие Лизы, которая своей неприязни к отцу Игнатию не скрывала никогда, не могло его не изумить), то ли подозрительность. Ага, ну конечно, он решил, что Лиза только и жаждет добраться до его сейфа и взломать дверцу, чтобы разжиться сданными в залог немногочисленными ценностями — и сбежать с ними. Этот старик доверил ей свою жизнь, а вот имущество — боится.
И правильно делает, между прочим, потому что, окажись у нее хоть малейшая возможность завладеть деньгами или драгоценностями, которые помогли бы ей жить и выживать, она пошла бы даже на откровенную и самую вульгарную кражу. И только бы ее видели отец Игнатий и…
А как же Петрусь?!
Лиза вздохнула. Да никак. Она сама не понимает, что творится в ее душе, в ее сердце, в ее теле. Конечно, с Петрусем — это все совершенно другое, чем было когда-то там, в лесном доме, с Баскаковым, чем то, чего хотел от нее Фомичев… И все же она точно знает, что ради него не останется в Мезенске ни за что. А может быть, попытаться уговорить его уйти вместе? Бросить все здесь к черту… попытаться спастись…
Она так задумалась, что даже не заметила, как отец Игнатий на подгибающихся от слабости ногах ушел-таки в свой ломбард. И почти тотчас в дверь постучали снова. Лиза открыла, убежденная, что вернулся старик, — и изумилась: это оказался Никита Степанович, сторож из «Розовой розы», который сообщил, что Лизу требует к себе барыня. Так он называл фрау Эмму. Лиза немедленно вспомнила, как отец Игнатий в редкую минуту доброго расположения духа и откровенности рассказал: его внучки Лизочка и Танечка, еще когда были совсем маленькими и не уехали из Мезенска в Горький, играли в развалинах (в тех самых, где теперь медленно гнил труп пана Анатоля!) в «барыню». Выглядело это так: Лизочка брала кусочек тюля, покрывала им голову, подвязывала фартук и садилась на крыльце разрушенного дома в «кресло» из кирпичей и сучьев. Такой дети воображали барыню — бывшую хозяйку этого дома. Они забирались к ней в сад, ломали сирень, барыня — «Лизочка» — вскакивала с кресла и сердито кричала: «Ах, разбойники! Ну, подождите, я позову милиционера!» Почему милиционера-то? Ну, они ведь не знали, эти советские дети, что барыня звала бы городового…
Никита Степанович передал приказ хозяйки, но уходить не спешил. Оказалось, фрау Эмма ждет Лизу немедленно, а сторожу велено ее сопроводить в ресторан. Вернее, послужить ей конвоиром, мрачно подумала Лиза и, делать нечего, принялась одеваться.
О том, что ее ждет у фрау Эммы, она думала без особого интереса, вяло. Вот только любопытно было, как они теперь встретятся… после того как фрау Эмма отдала ей морфий для убийства Эриха Краузе…
Против ожидания, Никита Степанович повел Лизу не в Липовый тупик, а в ресторан с главного входа. Открыл дверь своим ключом и махнул рукой вдоль розового коридора:
— В кабинете они-с. Ждут-с.
У Лизы неприятно дрогнуло сердце — кто это они, кто ее ждет? Не гестаповцы ли? Не дать ли деру, пока не поздно? Однако сторож стоял позади, отрезая путь к отступлению, а он был мужик крепкий, совсем еще не старый, сладить с ним у Лизы не было возможности — пришлось идти вперед.
Немедленно выяснилось, что паниковала она напрасно — фрау Эмма находилась в кабинете одна, с Лизой дурную шутку сыграла старорежимная манера Никиты Степановича говорить о «высших» во множественном числе.
Фрау Эмма была вся в черном. Видимо, носила траур по своему бывшему клиенту фон Шубенбаху, со злым ехидством подумала Лиза. Фрау Эмма хмуро взглянула на нее и, даже не поздоровавшись, даже не кивнув, холодно и высокомерно проговорила:
— Я проклинаю тот день, когда поддалась дружеским чувствам к вашему деду и взяла вас на службу. Вы приносите мне несчастье. Мало того что из-за убийства Шубенбаха ресторан закрыт вот уже два дня, так теперь еще и приезд Венцлова…
— А с чего вы взяли, что я имею отношение к убийству Шубенбаха? — перебила Лиза с самым высокомерным видом, на который только была способна. — Она изо всех сил подражала фрау Эмме.
— А я разве сказала, что вы имеете к нему отношение? — вскинула брови хозяйка. — Или… или все же имеете?
— Что вы! — очень старательно ужаснулась Лиза, поняв, что нечаянно проговорилась. — С чего вы взяли? Как бы я могла?
— Да кто вас знает с чего, какие у вас резоны, — пожала плечами фрау Эмма. — А что до того, как могли… смогли же вы добраться до несчастного Краузе! Он скоропостижно скончался, в госпитале поднялся страшный шум, но общее мнение склоняется к тому, что он просто умер от ран. Так что свой удар мизерикордии вы совершили-таки!
Лиза вспомнила, что о мизерикордии говорил и Алекс Вернер. Она вспомнила также старый роман, читанный еще дома, в Горьком… она искала значение этого слова в словаре и нашла: это так называемый удар милосердия, который наносили особым стилетом обреченному воину или гладиатору на арене, мизерикордия — это, собственно, кинжал, которым убивали обреченного…
Она встряхнулась. Фрау Эмма продолжала что-то говорить.
— Простите, я не расслышала, — прервала Лиза.
— Так что, вы и впрямь имели отношение к убийству Шубенбаха? — с невинным видом переспросила фрау Эмма. — Говорят, там, около его дома, тем роковым утром видели какого-то старика, полиция и красивую девушку.
— Кто видел? — выпалила Лиза.
— Я не знаю, — пожала плечами фрау Эмма. — Мне сказали, что кто-то видел. Но я уже говорила вам, что виртуозно умею связывать концы с концами. Вы убили Эриха Краузе, в это же утро был прикончен следователь, который вел его дело. Шубенбах мог выбить из Краузе признания, которые оказались бы смертоносными для очень многих. И если Эрих Краузе антифашист, легко предположить, что его девушка — тоже антифашистка, может быть, даже подпольщица, связанная с партизанами. И в этой связи невольно начинаешь задумываться, с какой целью вы пришли в «Розовую розу», учитывая контингент ее посетителей? В самом ли деле вы были в Красной армии и дезертировали оттуда? Или же были, как это говорится, заброшены в тыл врага? И ваше стремление в «Розовую розу» не было ли связано с приездом Венцлова, к чему сейчас готовится военное командование? Ваша акция с фон Шубенбахом…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
