— Сегодня воскресенье, имею право, — на автомате недовольно ответил Ермолай. — А кто это?
— Дожил! Вернее, догулялся на воле вольной! Боевого товарища не узнаешь?
Ермолая осенило.
— Николай Максимович!
— Наконец признал, похоже, ожил. Вот тут с тобой хотят поговорить.
На секунду-другую воцарилась тишина.
— Здравствуй, Ермолай, мой любый.
Знакомый бархатный голосок!
— Здравствуй, Онись.
— Поздравляю тебя с повышением!
— Спасибо, Онись. Как ты поживаешь?
— У меня все хорошо. Значит, ты теперь все время будешь жить там?
— Ну… пока да, здесь…
— Это хорошо, что на одном месте…
Разговор вскоре прервал Истомин, грозно сообщив, что к Сергееву едет комиссия.
— Так что, друг, — добавил весело, — давай не расслабляйся там, а не то придется держать суровый ответ…
— Давненько я тебя уже не видел, — выдавил Ермолай. — А можно мне на пару деньков к вам приехать?
— Даже забудь об этом думать, — строго изрек майор. — Идет война, ты поставлен на важнейший пост. Ты сразу под трибунал пойдешь, дурья твоя башка. Даже до Перми не успеешь доехать, окажешься в кандалах! Твой лучший друг Неболтай будет очень доволен.
Ермолай недовольно засопел.
— Все понял, начальник, меняем тему.
— Так-то лучше, брат. Давай, держись там, до свидания…
* * *
Москва, посольство Великобритании в СССР, кабинет второго секретаря…
Пол Гор составлял донесение в Лондон, шефу английской разведки. Общий обзор по России он сделал, теперь следовало доложить об отдельных секторах и конечно проводимых операциях.
Пол раздумывал, что сообщать об операции русских по переброске своего золотого запаса на Урал. Правду, полуправду или ложь?..
Несмотря на противодействие германских спецслужб, операция русских проходила в целом успешно. Места новых хранилищ на Урале, предположительно двух или трех, русские держат в тайне. Точные объемы перевозки неизвестны…
От своих информаторов Пол знал — поездка американца Энцо Мальдини проходит впустую. Русские не показывают американцу закрытые оборонные объекты, лишь постоянно подпаивают и подкладывают женщин…
Глава 14После разговора с Онись и Истоминым окончательно проснувшийся и повеселевший Ермолай отправился в ванную комнату.
Хорошо пополоскавшись, обтерся полотенцем и вышел в гостиную.
В дверь номера сильно постучали.
«Может, что-то случилось?» — подумал Ермолай, и как был в трусах и полотенцем в руках пошел открывать дверь.
На пороге стояла улыбающаяся Молева с сумкой в руках.
— С добрым утром, начальник. В номер-то пустишь?
— Конечно, — выдавил слегка опешивший Сергеев.
Он прошел в гостиную, за ним проследовала Молева. Подойдя к столу, она решительно поставила на него сумку и стала внимательно рассматривать Ермолая.
— Что-то случилось?
— Ты крепкий парень, — по-прежнему улыбаясь, изрекала женщина. — А свежие раны на плече и ноге откуда?
— Попал под бомбежку.
— А не ты ли, по слухам, сопровождал вывоз золота из осажденного Питера? Ранения получил и орден, наверняка, за эту операцию? Только не ври, Елисей!
— Ермолай я.
— Извини, никак не могу запомнить. Только скажи правду!
— Не имею права я ничего говорить по этим вопросам, Ольга Олеговна.
Женщина широко улыбалась.
— Понимаю, я так и подумала. Ну, иди одевайся и будем кушать, я тут кое-что принесла.
Только сейчас до Ермолая дошло, что он стоит перед женщиной в трусах. Он спохватился, бросил:
— Извините, я не одет.
— Ничего, я тебе в матери гожусь. Всякое видала в своей жизни.
Женщина продолжала широко улыбаться, а Ермолай быстро проследовал в спальную комнату…
* * *
Астрахань
В магазине Лиза Жохина познакомилась с одной веселой женщиной, примерно сорока лет. Судя по слегка опухшему лицу и бесцветным бегающим глазам, Глафира, новая знакомая, частенько прикладывалась к бутылке. Это не смутило Лизу. Ведь кроме поиска своего принца, нужно было еще как-то коротать время…
За столом сидели две женщины и о чем-то бурно и громко разговаривали.
На столе находилась неприхотливая закуска, наполовину пустая бутылка водки.
Глафира рассказывала о своей недавней жизни.
— …я заведовала рестораном, ко мне все начальство города приходило, лебезило…
— А сегодня ты с кем-то из них поддерживаешь связи? — обрывая собеседницу, спросила Лиза.
Знакомая махнула рукой.
— Какое там. Кого посадили перед войной, кого убили, кто уехал, кто ушел на войну, а кто демонстративно отвернулся от меня. И вообще, — невесело усмехнулась, — как у нас говорили в деревне, где я росла, собака по-свински не поступает.
Лиза наполнила стопки.
— Ну, а если подумать, кто-то остался из старых знакомых? — продолжала допытываться она. — Ведь можно поспрашивать, узнать у людей. Согласись, мужики-то нам нужны и желательно состоятельные.
Глафира кивнула.
— Нужны-нужны, подруга… Порой в холодной постели так их, окаянных, хочется, что завоешь, как белуга.
Лиза мысленно согласилась.
— Вот я и говорю, подумать надо…
* * *
Сергеев вышел в гостиную, прошел к столу. За ним восседала улыбающаяся Молева. Стояла дымящаяся тарелка картошки с тушенкой, банка с солеными огурцами, заварной чайник, хлеб и печенье.
— Ольга Олеговна, ну зачем…
— Садись и ешь! — строго изрекла Молева. — Это я на работе твоя подчиненная, а по жизни я старшая. Садись, говорю! Тут тебе и на ужин останется.
Ермолай подчинился, сел за стол, принялся за еду.
— Ты сам-то откуда будешь? — наблюдая за ним, спросила Молева.
— Из Ленинграда. Вкусная картошка у вас, Ольга Олеговна.
— С домашнего огорода, свойская. Родители у тебя есть?
— Отец в первые дни войны ушел на фронт и вскорости погиб. Мама вместе с заводом была эвакуирована из Ленинграда и сейчас живет и работает здесь, на Урале.
Молева кивнула.
— До войны ты где работал?
— В ленинградской конторе Госбанка работал.
