Книга Вопреки - Анна Яфор

Ее окружало тепло и непривычной комфорт, а запах любимого парфюма чувствовался гораздо ближе, чем это казалось возможным. Вначале девушка даже решила, что видит слишком реальный сон. Но спутать с чем-то иным совершенно неповторимое ощущение твердости и одновременной уютности его плеча было невозможно. Почему она лежит практически на нем? В его постели? Как здесь очутилась?

Воспоминания о прошедшем вечере вернулись вместе с ноющей болью внутри. Но она не жалела. Во всяком случае, о том, что обо всем рассказала Кириллу, хоть и испытывала невероятную неловкость из-за сделанных признаний.

Мужчина все еще спал, крепко обхватив ее руками. Катя раньше и не замечала, что у него такие длинные ресницы. Они слегка вздрагивали во сне, отбрасывая на лицо слабые тени. Красиво. Очень захотелось коснуться их кончиками пальцем, ощущая слабое покалывание на коже, нежное и невесомое, как прикосновение крыла бабочки.

Что-то особенное происходило в этот момент. Менялось в ее сердце. Никогда прежде не было возможности рассмотреть его так близко, не затуманенными от страсти глазами, а спокойно, впитывая каждое мгновенье, каждую черточку, морщинки, сетью рассыпавшиеся вокруг глаз, взлохмаченные волосы, в которые очень хотелось запустить руку. Она вспомнила это ощущение: тугого шелка, гладкого атласа, скользящего по ее лицу, щекочущего шею, плечи вслед за колкими касаниями жестких волос на его щеках и подбородке.

Мятый след от подушки на скуле. Напряженные, плотно сжатые губы. Тяжесть руки, по-прежнему крепко обнимающей ее. Кате все это нравилось. Намного сильнее, чем было уместно в сложившихся условиях. Она хотела сердиться. Должна была сердиться на него. Но не получалось. Не верила таким долгожданным словам о любви, но все равно больше всего стремилась прислониться губами к складочке между бровями и снова ощутить на своей груди удары его сердца.

Оглядела просторную комнату, в которой все еще царил полумрак, невольно обводя взглядом кровать. Узкую, явно односпальную. Они едва помещались вдвоем, да и то лишь потому, что Катя практически полностью расположилась на мужчине. Почему размер кровати ее так порадовал?

– Здесь не спал никто кроме меня, котенок…

Она вздрогнула, встречаясь с ним взглядом. Еще сонные глаза, но уже такие внимательные, словно проникающие в самую глубину естества. Девушка опять покраснела.

– Почему ты решил, что я об этом подумала?

Мужчина словно ждал как-то знака, чтобы прижать ее к себе. Легонько скользил пальцами по линии позвоночника, скрытой под толщей ткани.

– Я хотел бы, чтобы ты думала об этом. И сам не сумел бы подобную мысль проигнорировать…

– Ты не должен ничего объяснять… Мог спать, с кем хочешь…

Как у нее только язык повернулся произнести подобное? Еще и именно ему? Катя вдруг осознала, что опять перешла на «ты», хотя сама обещала себе никогда больше не делать этого.

Он посмотрел слишком серьезно.

– Мог… Но не хотел.

Ей все еще с трудом верилось в то, что они обсуждают такие вещи.

– Чья это комната?

– Моя.

– А дом?

– Тоже.

Она растерянно кивнула.

– Я не знала, что ты переехал.

– Мы многого не знали друг о друге, милая…

Катя не ответила, лишь вздохнула. Слишком многого. Она не знала, как он выглядит по утрам, сразу после пробуждения. Как притягательна эта его обычность. Доступность. Как завораживает реальность. Несмотря ни на что.

Мужчина чуть потянулся, касаясь губами ее лба.

– Температуры нет.

– А должна быть?

– Вполне может появиться после того, как маленькая девочка в ноябре бегала босиком по земле.

Катя нахмурилась.

– Я не маленькая девочка.

Он вздохнул.

– Очень взрослая. А я виноват в том, что повзрослеть тебе пришлось так внезапно…

Ответить Катя не успела, заметив, как мужчина на мгновенье сморщился от боли в затекшей руке. Торопливо поднялась на постели.

– Извини… Тебе неудобно.

Он покачал головой, грустно улыбаясь.

– Мне хорошо. Я уже и не мечтал о таком счастье: провести целую ночь, прижимая тебя к себе. О каком неудобстве может идти речь?

В его словах не было фальши, но от этого почему-то стало совсем тоскливо.

– Почему? Кирилл… Я всегда думала, что когда любишь, стремишься быть рядом, а не как можно дальше.

Мужчина поднялся, садясь рядом с ней. Попытался обнять, но девушка отстранилась.

– Не надо… Я не могу спокойно рассуждать, когда ты ко мне прикасаешься. Просто объясни…

Объяснить… Хотел бы он сделать это. Только теперь даже самому себе сделанное казалось величайшей глупостью. Почти безумием. Так быстро все решил тогда. В один миг. И был абсолютно уверен, что иных вариантов не существует. Так бессмысленно разрушил ту упоительную, хрупкую красоту, которая возникла между ними. И как теперь стереть всю боль прошедшего одиночества из этих удивительных глаз? Высушить следы ее слез? У него даже оправданий никаких нет…

– Катя… Я собирался говорить с тобой совсем о другом тогда… Но твой отец сказал, что ты раздумываешь над предложением того парня… Ты выглядела такой счастливой с ним…

– Что? – она казалась ошарашенной. – Откуда тебе известно, как я выглядела?!

Мысли о прошлом причиняли боль, но к глухому опустошению от того, что ее нет рядом, теперь прибавилась раздражение на самого себя за такую непредусмотрительность.

– Я смотрел видео, где вы были… вместе…

Ее лицо скривилось.

– Какое видео? Я ничего не понимаю…

Хотелось не говорить – убаюкать ее в объятьях. Зацеловать до беспамятства. Мог бы: руками, губами заставить забыть обо всем, что случилось. Она простит, но рана не затянется, если сейчас не вытащить наружу все ошибки, допущенные так нелепо.

– На набережной. Вы катались на роликах. Кажется, в тот день, когда он позвал тебя замуж.

Катя утонула в собственных мыслях. Замкнулась, словно погружаясь в какую-то раковину. Молчала так долго, что его охватил страх.

– Котенок…

Она помотала головой. Воскликнула с набежавшими на глаза слезами обиды: