Марблхед, Массачусетс
Середина августа 1991 года
В бабушкином саду под плотным пологом из винограда ночь наступала раньше, чем на улице, но Конни без труда разглядела выжженный круг на двери. Сбросив с плеча сумку и опустив руки, она вдруг почувствовала, как по телу разливается усталость. После целого дня в больнице на душе было пусто и неприкаянно. Нога у Сэма понемногу заживала, но приступы участились. Его тело сотрясалось от неистовых конвульсий, которые ужасали даже видавших всякое нянечек. Судорогами сводило руки, ноги, спину, шею… Тело выгибалось под неимоверными углами, Сэм терял сознание, язык вываливался изо рта, а затем начиналась долгая мучительная рвота… Истощение уже давало о себе знать: под глазами расползлись глубокие фиолетовые круги, спал Сэм урывками. Ему давали три или четыре разных антиконвульсивных препарата — никакого эффекта. Конни слышала, как врачи между собой обсуждали его симптомы, пытаясь найти объяснение. Не холера. Не эпилепсия. Не опухоль. Провели даже анализ Рейнша — Конни пришлось залезть в энциклопедии, чтобы выяснить, что он направлен на поиск следов отравления, предположительно химикатами, содержащимися в краске. Анализ не дал убедительных результатов.
Перед Сэмом и его родителями доктора старались держаться уверенно, но Конни видела сомнение на их напряженных лицах. Придя в этот раз, она застала в палате группу студентов, наблюдавших за судорогами Сэма. Они все, как один, повернули к ней головы — их еще не научили скрывать изумление и растерянность.
Сейчас Конни стояла и смотрела на странный символ на двери, обдумывая предположение Лиз. Подруга утверждала, что круг должен был защитить, а не напугать. Конечно, эта гипотеза не объясняла, откуда он взялся, или — что важнее — кто его сделал. С досады Конни прижала ладони ко лбу, а перед глазами сверкнула яркая вспышка ярости от собственной беспомощности. Она ненавидела себя, что не может помочь Сэму; ей был отвратителен неизвестный, испортивший дверь ее дома, и омерзительны невежды-врачи в своих бесполезных белых халатах. Как раз сегодня она слышала, как Линда шепотом говорила по больничному телефону-автомату:
— Он умирает, Майкл… Мой единственный мальчик… Если не выяснится, что с ним…
Она заметила, что Конни слушает, и переменила тему, но ее лицо было совсем белым от отчаяния.
Конни взяла сумку и, проведя рукой по лицу, вошла в дом. В гостиной уже наступила ночь, и Конни на ощупь добралась до бабушкиного стола.
— Арло? — позвала она.
В доме было тихо. Конни прислушалась, пытаясь уловить стук коготков или сопение — ничего. Из кармана шорт она достала коробок и, чиркнув спичкой, зажгла масляную лампу. Выровнявшись, ее пламя наполнило комнату теплым оранжевым светом.
Бабушкин стол был завален толстыми кипами бумаг, а на полу в беспорядке лежали книги, которые Конни привезла с собой из Кембриджа. Она опустилась на колени и стала перебирать книги, пока не нашла «Суеверия: их вещественная сторона» Лайонела Чендлера. Основную идею книги она примерно помнила — читала к экзамену. Усевшись на стул и подобрав под себя ноги, Конни открыла книгу и пробежала глазами оглавление, ища раздел, посвященный крестам или кругам, или крестам и кругам вместе. Пролистала первые страницы — титульный лист, выходные данные и посвящение, но перед первой главой «Суеверия и народные традиции» ее взгляд упал на гравюру, на которой девушка в простом крестьянском платье держала на вытянутой руке толстую книгу. Конни сдвинула брови. Подпись гласила: «Молодая женщина гадает по ключу и Библии. Автор неизвестен. Восточная Англия, 1587 г. Воспроизведено по «Maleficia Totalis», Британский музей, отдел особых коллекций. См. с. 43».
— Что?! — воскликнула Конни и почувствовала, как теплый язык лизнул ей колено. — А, привет, Арло, — сказала она псу, который появился под столом, открыла 43-ю страницу и стала водить по ней пальцем.
«…часто вынуждены были использовать предметы домашней обстановки, — прочитала она наверху страницы. — Широко применяемый народный метод гадания, описанный в нескольких источниках и практикуемый вплоть до первого десятилетия девятнадцатого века, назывался «Ключ и Библия». Гадание состояло в том, что в большую толстую книгу, как правило, Библию, помещался ключ, и гадающий, держа книгу в руке, вслух задавал вопрос. Если книга переворачивалась и из нее выпадал ключ, ответ считался положительным».
Конни чувствовала, как дом наступает со всех сторон, склоняясь над ней. Она стала читать дальше: «Вариант этого метода заключался в том, что гадающий писал имя или вопрос на листке бумаги, который затем помещал внутрь ключа, чтобы с большей точностью задать направление гаданию».
Конни вскинула голову, сбросила книгу со стола к себе на колени и принялась рыться в бумагах на столе, пока пальцы не наткнулись на тот самый ключ, который она почти все лето проносила в кармане. Она осторожно вытащила его из-под бумаг и поднесла к глазам, поворачивая в разные стороны в теплом свете лампы. Поддев ногтем, вытянула из него крошечный листочек с именем Деливеренс Дейн и осторожно развернула его двумя пальцами.
Конни мысленно перенеслась в ту первую ночь, которую она провела в бабушкином доме не в силах заснуть от страха. Лиз крепко спала в спальном мешке на втором этаже, в гостиной горела масляная лампа. Что же она тогда делала? Пыталась найти что-нибудь почитать.
Конни встала и, взяв лампу, подошла к книжному шкафу — так же, как и в ту ночь. Я нашла потрепанную «Хижину дяди Тома», — вспомнила она, кладя руку на маленькую книжку. Она пробежала пальцами по темным корешкам на полке. Потом я посмотрела на огромные книги на нижней полке, — она опустилась на колени, — и достала Библию.
Конни положила на нее руку и нахмурилась.
— Но я не помню, чтобы я что-то говорила вслух, а уж тем более задавала вопрос, — сказала она Арло, который шел за ней по пятам. Он равнодушно посмотрел на нее. В задумчивости она стала грызть ноготь. — Но ведь я думала. Впрочем, я всегда думаю. — Она помолчала. — Но о чем я думала в тот момент?
Она представила саму себя в пижаме: вот она пролистывает первые страницы Библии и читает, потом опускается на пол на колени. Конни смотрела и ждала. И вот ее воображаемый двойник дернулся от жгучей боли, пронизавшей руку, и Конни увидела, как из-под пальцев вырвалось голубоватое облачко — в ту ночь она этого не заметила. Фантом уронил книгу, потирая и разминая пальцы.
