Отец снова замолчал. Я какое-то время выжидала, прислушиваясь к плеску волн о корпус корабля, а потом спросила:
– Если ты можешь перемещаться… пешком, назовем это так… Почему ты построил корабль?
– Это относительно безопасное место, куда бы я ни направлялся. К тому же на корабле я могу разместить всех, кто мне нужен. – Слэйт вздохнул. – В прежние времена все было проще. А теперь… Не знаю, что бы я делал без тебя.
– Без меня ты бы давно уже был там, куда хочешь попасть.
– Нет. Без тебя я бы вообще никуда не попал.
Слэйт опустил глаза. Мне тоже отчего-то стало неловко, как и ему. Я чувствовала, что должна что-то сказать, но не могла найти нужных слов. Много раз я представляла, как ухожу с корабля, но сейчас мысль об этом почему-то не вызвала у меня привычного прилива энергии и радости.
Отец мог добиться всего, к чему так стремился, только без меня, а я колебалась, никак не решаясь покинуть его. Почему? Может, из страха, что это изменит меня и я перестану быть самой собой? Или я опасалась, что, получив шанс сделать то, о чем давно мечтала, я могла вспомнить причины, по которым мне следовало бы остаться?
– Давай-ка еще раз взглянем на карту, – предложил отец, и я тут же вскочила, радуясь, что нашлось дело, которым можно занять себя.
Наше путешествие обещало быть, мягко говоря, не самым легким. Карты, базирующиеся на сказках и легендах, всегда сулили серьезные трудности, а история об оживающих Терракотовых воинах, несомненно, являлась легендой. Однако я была уверена, что у нас все получится. Во-первых, в меня верил капитан. А во-вторых, Джосс ведь недаром сказала, что видела меня за штурвалом корабля.
Разумеется, перед путешествием мы приняли все необходимые меры предосторожности. Кашмир подвесил к поясу длинный нож. Кроме того, я попросила Би почистить и зарядить ее револьвер. Слэйт запасся длинной дубовой дубинкой, а Ротгут, оценив возможные сильные и слабые стороны Терракотового воинства, решил, что будет постоянно держать под рукой молоток.
Я единственная из членов экипажа не умела обращаться с оружием. Бойцовские качества были моим слабым местом. Впрочем, я сильно сомневалась, что нам придется с кем-то сражаться. Задача глиняных воинов – защищать императора. Мы же не представляли для него никакой угрозы. И все же, путешествуя во времени, тем более переносясь в столь далекую эпоху, мы должны быть готовы ко всему.
Когда Слэйт, встав к штурвалу, отдал приказ к отплытию, я не стала дожидаться, пока Би велит мне отправиться на мачту и заняться постановкой парусов. Мы с Кашмиром вдвоем полезли на ванты и принялись молча трудиться бок о бок, выполняя давно уже ставшую привычной матросскую работу. Однако в нашем молчании присутствовало нечто такое, чего никогда не было раньше.
– Кашмир! – позвала я, когда мы спустились на палубу.
Он не отреагировал на оклик, но по выражению его лица я поняла, что он меня услышал.
– Каш!
Он вздохнул так глубоко, что его плечи поднялись и опустились.
– Амира…
– Я только хотела сказать…
– Вам не нужно ничего говорить. Это была моя ошибка. Я очень надеюсь, что она не разрушит того, что существует между нами. Простите ли вы меня?
Я сжала в пальцах жемчужину.
– А что между нами существует? – негромко спросила я.
– Наша дружба. Во всяком случае, вы говорили об этом много раз. – Кашмир попытался заглянуть мне в глаза. – Ведь это правда?
– Да, – ответила я, поколебавшись всего лишь мгновение.
Кашмир кивнул и раскрыл объятия.
– Идите ко мне, – сказал он, и я прижалась к нему. В следующий момент он пристегнул карабин троса к моему поясу и сильно дернул за него. Едва устояв на ногах, я ткнула Кашмира в солнечное сплетение и отстегнула карабин.
– Чур, на сей раз ты на подхвате, – сказала я. – А я стану к штурвалу.
– Есть, капитан! – улыбнулся Кашмир. – Вы же видите, все остальные пристегнуты.
Я показала ему язык. Все члены экипажа должны были пристегиваться к неподвижным частям корпуса или такелажа при сложных переходах, чтобы, когда мы находились в Приграничье, волны не смыли кого-нибудь за борт. До сих пор никто, кроме капитана, не управлял «Искушением» во время Навигации, поэтому никто не знал, с чем мы можем столкнуться, когда у штурвала буду стоять я. Появится ли вообще Туман, если командование кораблем поручат мне?
Теперь не на ком-нибудь, а именно на мне лежала ответственность за корабль, ставший для меня домом, и экипаж, который превратился в мою семью. При этой мысли я почувствовала, как страх холодными когтями впивается в спину. Чтобы избавиться от этого ощущения, я прошла в штурманскую рубку, где находилась карта, и закрыла за собой дверь.
Я прекрасно знала, как пользоваться компасом и ориентироваться по звездам. Но сейчас, глядя на лежавшие рядом на столе две карты – того места, где мы находились, и того, куда шли – я не могла сообразить, где север, а где юг. На одном листе были изображены просторы Тихого океана, а на другом – гладь рукотворного моря, спрятанного под землей. Нам предстоял переход из рая на земле в загробный мир, и я от души надеялась, что из-за моей неопытности корабль не застрянет в некоем подобии чистилища.
Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Затем, разглядывая карту гробницы китайского императора, попыталась представить линию побережья, которая должна была предстать передо мной, когда рассеется Туман.
– Ты сама все увидишь, – сказал отец и указал рукой куда-то вперед. – Это будет там и в то же время… не там. Ты понимаешь меня?
– Да, – ответила я. – И в то же время – нет.
– Умница, – кивнул отец и потрепал меня по волосам – так, как часто делал раньше, когда я была маленькой.
Пора было идти к штурвалу. Мне вдруг стало холодно. Бросив последний взгляд на обе карты, я шагнула к двери и остановилась на пороге.
Небо, которое всего час назад было бирюзово-голубым, словно поблекло, а золотистый солнечный свет приобрел оранжевый оттенок, как перед бурей. Приграничье явно было уже близко.
Я бросила последний взгляд за корму, туда, где растаяли, слившись с горизонтом, Гавайские острова. Увижу ли я еще когда-нибудь их берега? Если Блэйк решил попытаться сорвать планы Гавайской Лиги, я скорее всего уже не вернусь обратно. Я вспомнила о нашем с Блэйком поцелуе, первом поцелуе в своей жизни, и, тряхнув головой, направилась к штурвалу. Слэйт, окинув меня внимательным взглядом, помедлил немного и отступил в сторону, чтобы я могла занять его место. Мои потные от волнения ладони легли на еще теплые медные рукоятки. Почти сразу же впереди нас с воды, которая приобрела стальной оттенок, начало, клубясь, подниматься марево Тумана.
Я слышала, как Слэйт шумно вдохнул и задержал дыхание. Мои предплечья покрылись гусиной кожей. Стараясь, чтобы корабль шел ровно, я направила его прямо на колышущуюся перед нами молочно-белую стену, и через несколько мгновений густая пелена полностью поглотила нас. Рассеется ли она когда-нибудь, или мы, подобно «Летучему голландцу», так и будем вечно скитаться в тумане, словно призраки?
