В конце она писала, что, наверное, существует длинная очередь более достойных кандидатов на получение любовных писем. Но если это возможно, не могла бы я написать для нее любовное письмо? Не пришлю ли я его ей в реабилитационный центр?
Я так и не добралась в тот день до тренажеров. Схватила куртку из шкафчика. Поехала домой. Легла на пол и разрыдалась – бурно – прямо в икеевский ковер. Мои рыдания могли бы вытрясти из этого ковра душу, если бы она у него была. Это были слезы, которые приходится выдавливать из себя тяжелыми медленными всхлипами, потому что, если удерживать их внутри, можно сойти с ума. Я помню, как мама говорила мне, что такие слезы разорвут тебя пополам, если останутся внутри.
– Иногда недостаточно просто поплакать, – говорила она. – Порой слезы ощущаются просто как нытье. Однажды мне было так плохо, что я ушла в лес. И когда добралась до места, где меня со всех сторон окружали деревья, я стала завывать как волчица. Я стояла посреди лесной чащи и выла: «А-у-у-у-у, а-у-у-у-у!»
Долгие, медленные завывания, которые начинались, кончались и снова начинались. Я думаю, что мама права: такое безумие нельзя оставлять внутри. Обязательно нужно выплеснуть его из себя. Всякий раз как эта тварь оказывалась внутри меня, мне хотелось выпустить ее на свободу. Я просто хотела, чтобы она ушла.
Я плакала о том, от чего не могла больше прятаться и что заставила меня увидеть Лорен. Порой не важно, за чем ты пытаешься спрятаться – за письмами, SMS, электронной почтой или напряженным расписанием, – жизнь все равно находит способ пробиться через все препятствия. Она все равно болезненна, даже когда прекрасна. Пусть даже есть тихие моменты, от которых перехватывает дыхание, и ты гадаешь, будет ли тебе еще когда-нибудь так же хорошо, – жизнь все равно причиняет боль. Люди, которых ты любишь, все равно ломаются. Может быть, сообщение Лорен было слишком реальным для меня в тот момент; может быть, оно было слишком тесно привязано к моему собственному брату – тому, о котором я никогда по-настоящему не говорила. Я пыталась его игнорировать, потому что это было легче, чем признать, что я не способна его излечить. Я не могла сыграть роль Бога в этой ситуации, молитвы не помогали, и мне было больно.
Это не означает, что следует просто уйти прочь. Невозможно решить сохранить на своей орбите только тех людей, которые идеальны и гарантированно не обидят и не бросят тебя. Если уходит один из нас, становится легче уйти всем. А жизнь предназначена не для того, чтобы уходить, когда становится трудно или когда она поворачивается не так, как нам хочется.
В тот вечер, придя домой с работы, я заметила на кухонном столе длинный тонкий конверт. Он был адресован мне. Я никогда прежде не видела этого почерка, но, когда бросила взгляд на обратный адрес, это все прояснило. Ронни. Он писал мне в ответ.
Дорогая Ханна!
Пару месяцев назад ты рассказала мне о своей идее с любовными письмами. Я сразу же понял, что она хороша. Учитывая, как много в этом мире несправедливости, найдется ли такой человек, которому не нужно любовное письмо?
Однако я не думал, что когда-нибудь оно понадобится мне самому. Кроме того, я был уверен, что есть люди, которые заслуживают этого больше меня. Моя жизнь была стабильной и достаточно простой. Отличные родители. Отличные друзья. Я играл в бейсбол. Кто мог похвастаться большей удачей? А потом раздался тот звонок. Было два часа дня. Понедельник. 10 марта 2009 года. На улице было солнечно, я ехал в машине после занятий. Что мне ему сказать? Что я здесь ради него? Что я буду его поддерживать? Что он слишком силен, чтобы дать этому победить себя? Впервые в жизни я не ощущал уверенности, говоря с ним. Единственное, на что я был способен, – это утешать его; но себя я утешить не мог.
Я знал, что делать. Никогда я еще не был так подавлен, разгневан, расстроен и несчастен – никогда за всю мою жизнь. Следующие тридцать месяцев я делал то, что было в моих силах. Я проводил в Нью-Джерси по нескольку недель подряд. Я приезжал на все праздники. Я всегда разговаривал с ним, когда это было ему нужно. Я делал все возможное, чтобы позаботиться о нем, и жалею, что не смог сделать большего.
Когда папа Нейта позвонил мне в то утро, я все понял. Уже недели три мне снились пророческие сны. Все они были одинаковы. Сон всегда начинался с Нейта. Я помню, что видел его, а к концу сна его не было. Я звал его по имени, звонил по телефону. Наверное, эти сны – безумие, но я отчетливо помню, как просыпался и думал, что Нейта больше нет, хоть он и был дома, в Нью-Джерси. Может быть, это Бог говорил мне, что его время скоро истекает. Не знаю.
Зато знаю, что эти последние недели были худшими в моей жизни. Я скучаю по нему каждый день. Говорят, со временем становится легче. Не думаю. Сейчас, вспоминая его, я плачу так же, как плакал, когда папа Нейта позвонил мне и попросил приехать в больницу, потому что Нейту лучше не станет.
Я не думал, что мне когда-нибудь понадобится любовное письмо. Я слишком крут, малоэмоционален, да и некрасив. Любовные письма – для женщин, нуждающихся в утешении. Ты доказала мне, насколько я был не прав. Я перечитываю твое письмо каждый вечер перед сном, после молитвы. Оно не покидало моей тумбочки с того дня, как я вернулся в юридическую школу. Я читаю его – и мне становится легче. Такое ощущение, что меня в холодную ночь укрыли одеялом или словно в зимнее утро встаешь под горячий душ. А самое главное, я ощущаю любовь. Читая его, я чувствую, что ты держишь меня за руку. Я вижу твою улыбку и слышу твой голос, который читает для меня текст открытки. Каждый вечер я с нетерпением жду минут, когда перечитаю ее. Иногда она буквально помогает мне пережить день.
Я говорил тебе, что это хорошая идея. Но я никак не мог подумать, что какое-то любовное письмо может помочь мне снова чувствовать себя цельным. Теперь я понимаю, какой силой обладают эти письма. Может быть, эта идея и не сделает тебя миллионершей. Она наверняка отнимает у тебя много времени, и порой, уверен, у тебя будет возникать мысль, что ты утонула с головой. Просто знай, Ханна, что то, что ты делаешь, важно. Потому что есть люди, подобные мне, которые перечитывают твои письма каждый вечер. Я уверен в этом. Твои слова дарят людям столько надежды, а она помогает ощущать любовь. Ты не можешь перестать писать. Твои слова слишком хороши в минуты несчастья и отчаяния, чтобы оставаться ненаписанными. Людям нужны эти письма. Мне нужны твои письма.
При всем, что ты делаешь для других, хоть кто-нибудь прежде писал тебе любовные письма? Они волшебные. Они поднимают твой дух или просто приводят тебя в хорошее настроение. Сегодня я получил от тебя второе письмо – и буду дорожить им так же, как первым. А вот моя слабая попытка написать такое письмо тебе:
Ханна!
Ты должна знать, что ты – изумительный человек. То, что ты делаешь с помощью писем, не может не вдохновлять. Ты помогаешь столь многим людям – уверен, их гораздо больше, чем у тебя когда-либо будет знакомых. Ты особенная, веселая, добрая, и то, как ты день-деньской стараешься помогать другим, – просто замечательно. А если тебя охватит уныние, знай, что люди любят тебя и всегда будут любить. Продолжай писать. Никогда не останавливайся. Ты спасла меня, не дав утонуть в моем несчастье, и я всегда буду тебе благодарен. Я всегда буду помнить о том, что ты для меня сделала.
