Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
— В чем винить? — не понял Герман.
— Ну как? Ты, наверно, переживаешь, что она сейчас в таком состоянии, — протягивала гласные Светлана, будто напевала заупокойную.
«Из нее вышла бы неплохая плакальщица», — подумал Герман, а вслух решил уточнить:
— А откуда ты знаешь про ее состояние?
Лицо Светланы застыло, совсем на миг. Герману даже показалось, что она не была готова к подобному вопросу. Показалось… А как же иначе? Светлана всегда ко всему готова. Эту женщину невозможно застать врасплох. И словно в подтверждение мыслям Германа, Светлана беспечно ответила таким тоном, что усомниться просто невозможно:
— Да ты сам рассказывал.
Герман не рассказывал. Он не мог рассказывать, физически не мог. По крайней мере, так ему казалось. С того самого момента, как он покинул душную и напичканную дорогими побрякушками квартиру не в меру разговорчивого соседа, в душе Германа тяжелым амбарным замком повисло табу на все, что связано с Мариной. Но Герман ничего не ответил. Кто знает, может, и правда проболтался в минуты слабости? Вместо этого напряженно думал: «От Арбузова она тоже узнать не могла — тайна следствия. Ни на допросе, ни в полиции ни за что бы не сказали, ведь она не родственница. Откуда же тогда она может знать? И эта красная машина. Конечно, в городе тысячи красных машин. Но все-таки она красная. Красная!»
— …это разочарование, я понимаю, но надо забыть и жить дальше, — продолжала щебетать Светлана, — я хоть и хорошо знала Константина, но тоже очень удивилась. Ну и что? Главное, у нас все будет хорошо! А она… Ну она под присмотром. И кто знает, может, и хорошо, что в таком состоянии. По крайней мере, ее не упрячут за решетку.
— За решетку? — опомнился Герман. — А почему ее должны упрятать?
— Герман, ты правда такой наивный, как дите, — покачала головой Светлана. — Это и ежу понятно, что она — первая подозреваемая. Вот скажи, кто бы оставил живого свидетеля, если это не она? Вот то-то же и оно.
— Нет, ну это безумие. — Герман отвернулся и уставился в дверное окно. Расплывчатые тени проскальзывали мимо, глаз улавливал размытые контуры, а воображение дорисовывало готические картинки. Острые углы, согбенные деревья, полузаброшенные дома — может, все это и не существовало. Может, то была лишь смазанная палитра или недописанные скелеты завтрашнего дня, подсмотренные сквозь автомобильное стекло. А они со Светланой мчатся сейчас, рассекают эту ночь без разрешения, словно непрошеные налетчики, вандалы, и вторгаются в замысел вселенского художника.
— Ты ее знала? — после долгой паузы спросил Герман.
— Нет, — ответила Светлана непривычно высоким голоском.
— А Константина давно знаешь… кхм… знала?
— Да не так уж. Года два, может.
Но Герман почему-то не поверил. Константина она хорошо знала, сама так говорила. А разве можно хорошо узнать человека всего лишь за два года совместной работы? Да и было что-то неискреннее в ее словах. Впрочем, он уже не знал, чему верить. Жизнь выворачивалась наизнанку, показывая неприглядную сторону. Все казались подозрительными, фальшивыми, словно плоские картонные фигуры. А за ним скрывался злой гений, сумасшедший режиссер постановки, в которой Герман вынужден играть роль. Герман все больше убеждался, что становится параноиком. Все сложнее отделить реальность от выдумок больного воображения.
«А может, я завтра очнусь в одиночной камере для буйнопомешанных, и все окажется сном? Бредом?»
Герману захотелось все отбросить, не копаться в подозрениях, фразах, не вспоминать, не думать. Светлана — его спасение. И хотелось верить именно в это. Иначе… Не может быть иначе.
В кармане завибрировал мобильный. Герман совсем забыл про него.
— Алло!
— Герман Петрович, — раздался голос Гришина, — вы в курсе, что ваша жена пропала?
— Как пропала?
— Или вы обвели меня вокруг пальца, или я даже не знаю, что думать. Вы знаете, где она? Это вы помогли ей сбежать?
— Откуда сбежать? Как? Когда? — Герман утратил способность к связной речи.
В ходе вечернего обхода обнаружилось, что тяжелобольная пациентка исчезла. Следователи в ярости. Как раз тогда, когда нужно передавать дела, один из главных фигурантов просто испарился. У матери ее нет, у подруг и знакомых тоже.
— Я не знаю, я правда ничего не знаю… — бормотал Герман в трубку, словно какую-то мантру.
— Я не знаю, что вы задумали, но… — Голос следователя вдруг умолк, словно сорвался в непроглядную пропасть. Связь пропала. Герман оторвал телефон от уха — вместо знакомых рисочек антенны на дисплее высвечивался перечеркнутый кружок. Глаза устремились на грязно-серую полоску асфальта. Вот так, будто вся жизнь перечеркнута, и даже телефон намекает, что обратного пути нет.
«Не оставлять силы на обратный путь, — пронеслось в уме Германа. — Будет ли этот обратный путь?»
— Ты что, еще не избавился от этой штуки? — возмутилась Светлана. — Герман, я же тебе говорила. Дай сюда!
Она ловко выхватила мобильный из его рук, ноготком поддела пластиковую крышку так, что телефон развалился на несколько беспомощных частей, выпустив аккумулятор. Светлана безжалостно отправила в окно останки былого смартфона, при этом даже не вильнув на дороге.
Они расстались на парковке у скромного здания аэропорта «Емельяново». Светлана поцеловала Германа в губы, слегка касаясь. Улыбнулась, тронула за плечо. Потом нырнула в красную «маздочку» и умчалась. Герман еще какое-то время стоял у порога, смотрел вслед. Яркий, пышущий жизнью и энергией цвет юркой машинки теперь казался кровавым. Он думал, что вот она — с наконечником, смазанным ядом, кровавая стрела рассекает черную плоть весенней ночи, вонзается в нутро и скоро достигнет самого сердца. И мир рухнет, погаснет, словно и не было никогда солнца, восхода. Один только закат, багряно-кровавый закат, и тот уже погас, остыл и смазал линию горизонта.
Герман подошел к стойке регистрации, протянул паспорт. Он старался улыбаться, но лицо словно окаменело. Девушка в голубом жилете и повязанном по-пионерски галстуке долго разглядывала паспорт и что-то набивала на клавиатуре. Герману показалось, что ждет уже целую вечность. Мысленно он представил, как сейчас двое бравых ребят в черной форме подойдут и лихо подхватят его под мышки.
Краем глаза он заметил дружно марширующих мужчин в той самой форме. Как на подбор оба плечистые, будто специально таких набирают для того, чтобы погоны эффектно смотрелись. У этих, конечно, погонов не было. Но вид внушительный. Герман внутренне сжался, ссутулился и замер, словно перед прыжком.
«Кто знает, какие грешки за настоящим владельцем паспорта? — лихорадочно думал он. — Может, он налоги не платит или злостный алиментщик в бегах? Стоп! Я же не границу пересекаю, так что без разницы». Герман вытер рукавом выступившую на лбу испарину и с замиранием сердца наблюдал, как приближаются к нему широкоплечие охранники. «Или кто там они?» Вот уже ребята поравнялись с ним. Притормозили. Всматриваются куда-то в очередь. Высматривают кого-то. Его? Но через секунду, переговариваясь и чему-то улыбаясь, парочка пошла дальше и скрылась за мельтешащими спинами посетителей аэропорта.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
