От крейсера отделилась большая 24-весельная шлюпка с австрийским императорским вымпелом на яхте.
Экипаж «Елизаветы» в полной парадной форме выстроился на палубе. Раздался барабанный бой.
Через несколько минут все увидели внушительную фигуру австрийского императора.
Он с легкой улыбкой кивнул молодым американцам, приветствовавшим его в национальной военной форме и, увидев Франсуа д’Этуаля, поднес руку к козырьку.
— Ваше Величество, — обратился к нему инженер. — Когда-то вы сказали мне: «В нужный момент вспомните, что я — друг Франсуа д’Этуаля». Помня эти слова, я позволил себе обратиться к вам теперь, и вы решили ответить на это обращение личным посещением.
Император ласково улыбнулся из-под нависших белых усов и сердечно протянул инженеру руку. Тот отступил.
— Не сейчас, Ваше Величество… Сначала соблаговолите последовать за мной.
— Как хотите.
В сопровождении инженера и всего экипажа Его Величество направился вниз, к каютам.
Из кормовых помещений были удалены перегородки, так что образовался один большой зал.
Фон Краш, увидев всех Фэртаймов, Маргариту и Франсуа, удивленно произнес:
— Это что еще за процессия?
Когда же взгляд его упал на императора, лицо его вдруг исказилось, губы побелели; однако он упорно прошептал про себя:
— Сам император! Но и он не заставит меня сказать то, чего я не хочу сказать!
Император уселся в кресло. Сзади него расположились Фэртаймы.
— Гм! Это похоже на суд, — пробормотал шпион. Франсуа заговорил:
— Ваше Величество, в присутствии человека, который упорствует в намерении погубить меня, я хочу повторить то, о чем уже ранее просил вас письменно.
— Чтобы я даровал жизнь и свободу этому человеку?
— Именно. Его преступления искуплены усилиями и страданиями его дочери, несчастного существа, носящего его имя.
— Она получит от меня другое, — сказал император. — Что же касается вашей просьбы насчет ее отца — считайте ее исполненной.
— Благодарю вас, Ваше Величество, — с чувством произнес Франсуа.
И, обратившись к фон Крашу, инженер спросил:
— Вы и теперь отказываетесь сказать правду?
— Какой правды вы хотите? — нагло спросил шпион. — Что вы называете правдой?
— Сознайтесь в том, что все обвинения, выдвинутые вами против меня, были ложными!
— Вы полагали, что в обмен на мою свободу я приму ваши условия?.. Нет, извините! Я не желаю лгать императору, которого вы завлекли сюда… Пусть даже он покарает меня, если ему будет угодно, но я не стану обманывать его!
Государь казался удивленным. Он вопросительно посмотрел на Франсуа.
— Во время нашего последнего свидания вы говорили другое, граф Кремерн.
— В самом деле? У вас есть свидетели?
— Вы хорошо знаете, что мы были одни.
— Значит, вы можете мне приписать все что вам угодно.
Он смерил инженера ненавистным взглядом. Вся его внешность выражала непоколебимое упорство, твердую волю молчать до конца.
Вдруг Франсуа решительно заявил:
— Свидетель, однако, существует!
И прежде чем шпион успел вымолвить хоть слово, в комнате раздался голос:
«Как отрадно мщение, когда уже не на что надеяться! Я не смел и ожидать такого удовлетворения. Это почти примиряет меня с моей участью. Да, Лизель сама похитила у вас кинжал, которым вы ее будто бы поразили. Да, мой наемник подделал ваш почерк в письме… Да, милое создание, выдрессированное мной, симулировало помешательство… Знайте это, знайте, Франсуа д’Этуаль… Но это ведь не поможет, вам никто не поверит… Ну что, хорошо я мщу за себя?»
— Ложь! Это ложь! — закричал фон Краш, грозя кулаками невидимому свидетелю. Он выл и топал ногами, стараясь понять, кому принадлежит этот таинственный голос.
— Это фонограф, Ваше Величество, — заявил инженер, обратившись к императору, — он воспроизвел отрывок нашего разговора с графом Кремерном.
Дикий рев заглушил последние слова инженера. Ярость столь неожиданно уличенного злодея дошла до настоящего безумия. Значит, его все-таки провели! Их разговор запечатлен механическим прибором… Где он, этот прибор? Найти его, уничтожить!
Налитыми кровью глазами он обвел окружающих. Вдруг внезапным прыжком он очутился возле одного из матросов свиты, вырвал у него из-за пояса револьвер, направил его на Эдит и крикнул инженеру:
— По крайней мере ты поплачешь о своей невесте!
Раздалось два выстрела, один за другим, и два крика агонии. Маргарита, бросившаяся заслонить собой Эдит, и сам шпион упали на пол в последних судорогах…
Маргарита прошептала посиневшими губами склонившемуся над ней Питеру-Полю:
— Я счастлива… Я умираю за нее… за вас всех…
Император встал, весь бледный. Грустный финал преступления потряс его.
Подойдя к инженеру, сжавшему в объятиях свою многострадальную невесту, он сказал ему серьезным и торжественным голосом:
— Франсуа д’Этуаль! Я снимаю с вас всякие обвинения. Отныне вы с гордостью можете носить свое имя!
