Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Наши младшие дети пока не интересуются такими вещами, а вот старшим пришлось в срочном порядке объяснять, как они попали в детский дом, почему это место детям не подходит, как важно жить в семье и иметь маму и папу. И говорить это приходилось неоднократно, самыми простыми и понятными словами, потому что сразу поверить и принять всю эту информацию они не могли.
Я уже рассказывала, как восьмилетняя Галя смеялась, когда я рассказывала ей, что дети у людей появляются из живота: «Мам, ты шутишь! У нас в детском доме ни одного ребёнка из живота не было. Из другой группы переводили иногда – это было, а чтобы прямо из живота – нет…»
Я приносила ей книжки про беременность, роды и младенцев. Галя глазам своим не верила. Потом проходили дни, и становилось понятно, что Галя уже забыла, о чём мы с ней говорили. Я восклицала: «Галя, ну я же рассказывала тебе, помнишь, и книжки приносила!» Галя: «Ой, мам, я забыла… точно же…»
То есть рассказать – это только половина дела. Гораздо сложнее ребёнку всю эту информацию проглотить и усвоить. Мы буквально наизусть заучивали, что была мама, которая родила из своего живота, но что-то произошло – нам неизвестно, что именно, может, болезнь, нищета или беда какая, – и она решилась на такой шаг, оставила ребёнка в роддоме. Не потому, что он плохой, просто так случилось, это бывает иногда. Вот так дети попадают в детский дом.
Я говорила о том, что бывают родители, которые вместе со своими детьми хотят воспитывать ещё и приёмных, хотят стать для них мамой и папой, чтобы была большая дружная семья. Ведь родные люди бывают не только по крови, но и по любви. Как муж и жена – родные по любви, так и дети с родителями тоже бывают родные по любви.
Со временем, когда события прошлого укладываются у ребёнка в голове, когда он получает ответы на все свои вопросы и ему есть с кем разделить свою грусть и обиду по этому поводу, начинается новый этап в жизни. Будто появляется опора, на которой теперь можно осознанно строить свою дальнейшую жизнь.
* * *
Насколько легче было бы всем жить в мире и согласии, если бы люди не боялись разговаривать друг с другом и обсуждать разные темы.
Моя сестра уже больше десяти лет живёт во Франции и рассказывает, что у них принято спокойно обсуждать тему смерти. То есть внуки вполне могут подойти к старенькой бабушке с какими-то вопросами, касающимися её смерти. И бабушка не закатывает глаза, не кричит: «Я? Умру? Вы это серьёзно? Как вы могли даже предположить такое!»
И все остальные темы довольно свободно обсуждаются. Может быть, поэтому в Европе инвалиды чувствуют себя полноценными членами общества, никто не смотрит на них с ужасом-отвращением-жалостью. Всё обсуждается, на все вопросы можно найти ответы, вместо того, чтобы жить в иллюзиях и стереотипах.
Я стараюсь обсуждать с детьми всё. Спокойно и невозмутимо, никаких больших глаз и тайного шёпота. Бывает, какие-то вопросы возникают по ходу чтения вслух и обсуждения какой-то сказки. И вырастают в большой и важный разговор. Нет такой темы, которую я пыталась бы как-то замять или отложить. Если у детей есть вопросы, мы садимся и обсуждаем их открыто.
Смерть, любовь, мат, теракты, преступления, развод, аборты, суд, религии, тюрьмы, инвалидность, концлагеря, половые различия, дома престарелых, переживание горя, любые болезни и несчастные случаи, насилие – всё что угодно. Если попадаются книги для детей на эти темы, я стараюсь их приобрести для нашей библиотеки. И в том, что мы обсуждаем всё это, я вижу одни только плюсы.
Глупо думать, что если родители избегают обсуждения каких-то тем, то ребёнок останется ангельским ангелом, ничем таким не заинтересуется и не пойдёт искать ответы на волнующие его вопросы на стороне.
9 октября 2016 г.
Меня страшно раздражают фразы вроде «отогреть ребёнка своей любовью», «родить сердцем». А также комментарии: мол, за год-два в семье ребёнок так расцвёл и раскрылся, вот что делает любооовь…
Но с разными детьми отношения складываются по-разному. Одного ребёнка хочется схватить в охапку, крепко прижать и больше не расставаться. С другим требуется много времени, чтобы присмотреться, привыкнуть.
Неправильно думать, будто приёмные родители – это какие-то святые, любящие по умолчанию весь мир или умеющие включать в себе любовь по команде. Не нужно так высоко задирать планку для кандидатов в приёмные родители. Это сделает их адаптацию ещё более невыносимой.
Поэтому и берут чаще маленьких детей, пытаясь упростить себе эту наисложнейшую задачу: полюбить. Ведь окружающие будут заглядывать в глаза и не успокоятся, пока ты не убедишь их, что полюбил приёмного ребёнка как родного.
А дети расцветают в заботе. Этого достаточно, правда.
И любовь приходит ПОСЛЕ того, как ребёнок отогрелся и расцвёл в заботе.
Потому что домой ты привозишь совершенно чужого ребёнка, не своего. Как можно любить, если ты совсем не знаешь его?
Для того чтобы этот ребёнок стал своим, нужно время и много-много труда. А вот когда ты уже замечаешь результаты своего труда, то начинаешь любоваться. Ведь теперь он тебе уже не чужой, ты тоже немножко сделал его.
И со временем начинаешь замечать в ребёнке всё больше и больше сделанного тобой. А как можно не любить своё произведение?
* * *
Чтобы можно было оценить уровень вредности Кристинки сейчас, приведу в пример вчерашний вечер.
Кристина заглядывает на кухню:
– Мама, я хочу пить!
– Кристина, возьми поильник, там чай.
– Нет!!
Удаляется, громко топая.
Спустя три минуты появляется:
– Мама, я хочу поильник!!
– Милая, тебе поильник дать?
– Нет!!!
Утопала. Снова:
– Мам, я хочу пииить!
– Кристиночка, ты хочешь пить?
– НЕТ!!!!!
И так раз десять на все лады. Согласиться с тем, что я говорю, она просто не в состоянии. Но я гну своё.
В конце концов, в ответ на мой переспрос, Кристинка выкрикнула:
– ДА! – схватила поильник и удалилась, громко топая и раздражённо бормоча: «Не буду я ничего, я не буду…»
10 октября 2016 г.
С каждым ребёнком приходится искать какие-то новые способы обучения.
С Ниной, например, совершенно не работает метод списывания текстов, по которым научились писать остальные наши дети. Нина быстро копирует текст в тетрадь, понятия не имея, что за слова она писала и о чём был текст. Сначала я просила диктовать. Потом решила спрашивать после написания предложения, о чём оно было. Но Нина начала хитрить, копировала предложение в тетрадь прописью, а только потом читала, чтобы мне ответить. Короче говоря, стало понятно, что так Нина нормально писать не научится, поэтому мы теперь пишем только на слух, под диктовку. И сразу дело сдвинулось с мёртвой точки.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
