Книга Ночь волшебства - Даниэла Стил

Шарлотта и Руперт первыми отбыли из дома Шанталь после Рождества. Они провели у нее только четыре дня, планируя провести еще пару дней на известном горнолыжном курорте Валь-д’Изер и покататься на горных лыжах. У Шарлотты были там друзья, и она обещала Руперту самые лучшие горные трассы в его жизни.

Вместе с матерью Шарлотта нашла великолепное подвенечное платье у Кристиана Диора и пребывала в полном восторге. Оно идеально сидело на ней и не требовало никаких переделок. Они договорились, что Шанталь привезет его в Гонконг в мае. А перейдя улицу, у Нины Риччи они увидели темно-синее платье, которое, по мнению Шарлотты, вполне должно было подойти Шанталь для свадебной церемонии. Оно было несколько более строгим, чем предпочитала Шанталь, со старушечьим жакетом поверх него, но ей хотелось доставить Шарлотте радость и одеться так, как ее дочь считала подходящим для такого торжественного дня. Такой наряд казался ей унылым, но это ее не заботило. Во всяком случае, большинство из присутствующих на церемонии она увидит в первый и последний раз. К тому же Руперт сказал, что его мать будет в темно-сером платье. А получив все указания насчет правил, ограничений и традиций, которых собиралась придерживаться Шарлотта, Шанталь еще более утвердилась в мысли, что это будет не беззаботное событие, но строго формальная и тяжеловесная церемония. И никто из ее сыновей не обрадовался приказу сестры явиться в визитках, но Шарлотта не собиралась уступать. Рейчел же беспокоило, что она не успеет похудеть к маю до своего обычного размера после рождения ребенка, что должно было произойти за два месяца до бракосочетания Шарлотты.

Наряд невесты должен был затмить все своим великолепием. Ее должны были сопровождать к алтарю восемь подружек невесты, их наряды предполагалось заказать в Гонконге проверенным местным мастерицам, которых Шарлотта знала лично. Свадьба начала приобретать свои очертания, так что Руперт и Шарлотта отправились в Валь-д’Изер в отличном настроении, поблагодарив Шанталь за чудесное Рождество.

Руперт сообщил ей, что следующее Рождество они отпразднуют в Лондоне у его родителей, но в будущем хотели бы отмечать то тут, то там. Планы Поля состояли в том, что они с Рейчел скорее всего останутся на следующее Рождество в Лос-Анджелесе, поскольку будет сложно путешествовать с маленьким ребенком, да и родители Рейчел хотели бы видеть их у себя. Однако Поль добавил, что они всегда с радостью примут Шанталь в Лос-Анджелесе.

Стараясь не расплакаться, Шанталь с пронзительной ясностью поняла, что это, пожалуй, было последнее настоящее Рождество, на котором присутствовали все трое ее детей. Но, как всегда, она была любезна и не возражала против их планов; более того – даже никак не комментировала их. Она старалась уважать своих детей как взрослых людей, а также принимать во внимание то, что у них уже есть другие семьи, которые требуют своей доли уважения.

На следующий день после отъезда Шарлотты, хотя и с тяжестью на душе, уехал в Берлин Эрик к ожидавшей его Аннелизе, а потом улетели в Мехико Поль и Рейчел, чтобы встретиться с родителями Рейчел накануне Нового года. Квартира Шанталь стремительно опустела, как опустело и сердце. Так было всегда, когда они разъезжались. Поначалу ей хотелось кричать от горя, но через некоторое время она привыкла к тупой боли и сжилась с нею. Особенно ее уязвляло то, что все благодарили ее за чудесное Рождество, но в то же время с легкостью находили причины, по которым не смогут снова собраться здесь, – все, за исключением Эрика, который узнавал свои планы только накануне наступающего дня.

Шанталь старалась не выглядеть подавленной, когда на следующий день встретилась за обедом с Жаном Филиппом, но он немедленно заметил боль в ее взгляде. Пришлось поделиться с ним своими терзаниями, связанными с тем, что в следующем году рождественские праздники она уже будет проводить в одиночестве. Будучи умной женщиной, Шанталь понимала, что дети давно выросли и имели право на собственную жизнь. Ее же проблема состояла в том, что она никак не могла отпустить их в свободное плавание. Жану Филиппу было больно смотреть на страдания подруги, но он рассматривал проблему с двух сторон. Он испытывал жалость к ней, однако считал, что дети прилагают мало усилий, чтобы быть с матерью, которая посвятила им всю свою жизнь и всегда была готова оказаться рядом с ними в нужную минуту, чего они, похоже, не замечали.

– А как они отнеслись к Ксавье? – спросил Жан Филипп, когда у них приняли заказ. Он опасался, не встали ли они в оппозицию к нему. Шарлотта вполне способна на нечто такое, поскольку всегда вела себя довольно жестко со своей матерью.

– Никак, – сказала Шанталь, избегая его взгляда.

– Почему это?

– Его не было с нами. Мы расстались несколько недель назад.

Вид у нее был такой опустошенный, что Жан Филипп ужаснулся:

– Черт побери! Почему ты мне ничего не сказала?

– Мне требовалось время, чтобы привыкнуть к этой мысли; думаю, ты меня понимаешь.

– Но что же случилось? Всякий раз, когда мы говорили об этом, все, по твоим словам, у вас шло хорошо.

– Я решила предупредить свои потери, пока это хорошее не изменилось.

– Прости, не понял? – опешил Жан Филипп.

– Превентивная хирургия. Мы были приглашены на вечеринку, и он прекрасно провел время в беседе с некой красивой молодой особой. Тогда я поняла, что именно этого я и должна ожидать в будущем. В тот момент он принадлежал ей, а не мне. Я же выглядела скорее как ее мамаша, да и его тоже. Он еще молод, привлекателен и не должен тратить время на старух вроде меня. Рано или поздно он это поймет. Вот я и решила не дожидаться этого момента.

– А что он сказал на это? – Жан Филипп был ошарашен ее поступком, хотя и знал, что с самого начала их отношений Шанталь волновала эта тема.

– Сказал, что любит меня и ему больше никто не нужен… но однажды это все-таки случится. Это убило бы меня. Ну, пусть не совсем, – тут же оговорилась она, – но такую боль я бы не хотела испытать. Поэтому и решила переступить через себя и покончить с отношениями сейчас. Более подходящего времени не будет. И я сделала это.